Не надо боли - стр. 19

– Вы сказали, что у всех без исключения на меня дымится в штанах. Может, – скромно опускает глаза на мою ширинку. – У вас какие-то проблемы с этим?..

– А ты хочешь проверить? – решаю ее проучить.

Кто-то должен.

– Я… – она замирает и нервно облизывает пухлые губы.

Резко подаюсь вперед и вытягиваю руку, чтобы намотать на нее тугую, шелковистую косу.

– Ай, – вскрикивает Эмилия, теперь полностью под моим управлением.

Тяну ее лицо на себя. Она тяжело и часто дышит, рот приоткрыт, корсет окончательно свалился, оголяя острые горошины нежных сосков.

Очень сексуально. До предела.

– Ну так что? – приблизившись, веду носом по теплой, гладкой щеке.

Литвинова – тающая в моих руках сладкая вата. Так бы и сожрал.

– Сделаешь мне приятно?.. – вкрадчиво спрашиваю, склоняя к паху.

Ее тело подкидывает от страха. Он животный и ощутимый.

– Отпустите… Ренат Булатович, – Эмилия просит испуганно. – Я ведь пошутила…

Марево в моих глазах сменяется реальной картинкой. Что творю?.. Аккуратно выпускаю косу и смотрю прямо перед собой.

Всхлип за всхлипом разносится по салону.

Перегнул?..

Возможно. Зато доходчиво.

К дому Литвиновых подъезжаю спустя сорок пять минут.

– У вас мой блокнот, – Эмилия тихо произносит. – Можно я его заберу?..

Я, не отвечая, тянусь к бардачку.

Ее реакция мгновенная и болезненная – она от меня отодвигается и всячески отводит глаза.

Вот это хорошо.

– Держи.

– Спасибо, – шмыгает носом и, прихватив рюкзак, медленно выбирается из машины. Свободной рукой придерживает свой корсет.

Не прощается.

Молча наблюдаю, как она идет к подъезду. В отблесках фонаря узкая талия и худенькая фигурка кажутся еще тоньше и сказочнее.

Убедившись, что свет в окнах зажегся, поправляю член в штанах.

Стискиваю зубы до боли.

У меня на Литвинову стоит. Железно.

А вот это плохо…

Ты взрослый, с мертвым, колючим взглядом,

Жестоко унизил жестом своим.

Пружина в груди… до сих пор крепко сжата,

И руки твои меня обожгли…

Любовь безответна, не требует света,

Я в сердце ее буду хранить.

Ты можешь не видеть искр лилового цвета,

Но я буду верить, петь и… любить.

Эмилия Литвинова, июнь

Отложив блокнот на тумбочку, активно растираю опухшее за ночь от слез лицо и сгребаю себя с постели. Понуро бреду в прихожую и поднимаю с пола корсет.

В телефоне несколько сообщений от парней, они добрались до квартиры, которую снимают в Зеленограде, на такси. Конечно, я и не думала, что Аскеров довезет их до места, но до метро подкинуть можно было?..

Сняв пижаму и стринги, забираюсь в ванну и включаю душ. Вода холодная, даже ледяная, но здорово остужает голову.

Весело вскрикиваю, когда становится совсем невыносимо.

Смеюсь сама с собой.

Может, я и легкомысленная, но предпочитаю не задумываться надолго о проблемах. Какой в этом смысл? У меня впереди целая жизнь: насыщенная, яркая, творческая.

А Ренат Булатович?..

Пусть будет как-то отдельно от меня.

Несмотря на то что вчера, от тяжелого, мужского дыхания, бьющего по моей щеке и губам, я испытала самые противоречивые и яркие эмоции за все свои восемнадцать лет, хочу больше не думать об этом жестоком, опасном мужчине.

Слишком опасном для таких неопытных девушек, как я.

Предложить мне такое… Отсосать ему…

Стыд.

А еще впервые почувствовала… сексуальное желание, о котором до этого только читала в любовном дарк-романе. В колледже много кто такие читал, и я попробовала. Вся эта жестокость – не мое, но я, кажется, поняла, что испытывала главная героиня.