Наследники скорби - стр. 41
– За что? – опешила послушница.
– Он никому ничего сроду не объясняет. Всё молчком. Всё исподволь. Недоверчивый. Но тому причин много. А зла он никогда не сделает. Ни зла, ни подлости. Мира в пути.
– Мира в дому, – отозвалась Лесана, потрясённо глядя на собеседницу.
Как угадала хозяйка маленького уютного дома, какие мысли и обиды снедали девушку все эти дни? Сие осталось тайной. Однако Лесана ехала из веси, упрямо кусая губы и собираясь высказать Клесху всё, что накопилось в ней за эти дни.
Глава 8
– Ты говорил: осенённым не положено иметь семью и дом, – пересушенным хриплым голосом начала девушка, глядя на дорогу и не решаясь смотреть на креффа. – А сам, сам…
– Я говорил?
От прохладного удивления в его голосе послушница встрепенулась.
– Говорил!
Клесх задумался, словно перебирая в памяти все их разговоры.
– Не припомню такого…
– Тогда, в северной башне…
– Я говорил о тебе и твоих друзьях. Растолковывал, почему вою, колдуну и целительнице лучше не водить близкой дружбы. Я ни слова не сказал про семью.
Лесана смешалась, силясь вспомнить его тогдашние слова.
– Но ты… ты говорил потом, в другой уже раз, что ратоборцу не положено…
– Цитадель запрещает обережникам обрастать семьями, – спокойно сказал крефф. – Это вдалбливают выучам с первых дней послушания. Я никогда не говорил, будто с этим согласен. Лишь предупреждал, что семья и дети для нас – тяжкое бремя.
Лесана открыла было рот, чтобы уличить его в лукавстве, но тут же и закрыла, потому что поняла – уличать не в чем. Клесх и правда никогда не настаивал на том, что обережник не должен иметь привязанностей, семьи и дома. Лишь известил об этом, как заведено, но наставлениями не донимал.
– Всё равно нечестно! – Послушница рассердилась.
– Честно, – ответил крефф. – Я предупреждал тебя о том, как это тяжело. Думаешь, мне легко оставлять их? Думаешь, нравится бывать в доме гостем – ни мужем, ни отцом, а перехожим молодцом? И всякий раз видеть, как вырос за дни разлуки сын, а падчерица стала ещё угрюмее и враждебнее? Думаешь, я хочу себе, им и Дарине такой участи? Думаешь, живу только своими желаниями?
Выученица нахохлилась, пристыженная. Она пожалела, что вовсе завела этот разговор. Но вдруг будто Встрешник за язык дёрнул:
– А как же Майрико?
Клесх натянул поводья, и лошадь под ним стала как вкопанная.
– Что?
Девушка покраснела и отвела взгляд.
– Мне Нурлиса рассказывала… – пробормотала она едва слышно.
– Ты забываешься, – сказал наставник.
Лесана, готовая провалиться сквозь землю, опустила голову ещё ниже и пробормотала:
– Прости.
Он молча смотрел на неё, словно решая, как быть, но потом всё же тронул поводья, заставляя лошадь идти дальше.
Некоторое время ехали молча. Потом крефф заговорил:
– Ты должна понимать: семья для ратоборца – это постоянный страх потери. Мы защищаем чужих, но не окажемся рядом с близкими, если беда постучится в их дверь. Что, если однажды ты приедешь, а твой дом разорён и все домочадцы сгибли? Или воротишься, а твой дом уже не твой, потому как в нём обосновался новый хозяин – отец твоим детям, муж твоей жене. И ты не сможешь её упрекнуть. Ты молча уедешь, так как теперь ты лишний. И сам поймёшь, что такой поступок – единственное благо. Не всякая женщина станет из весны в весну ждать мужчину, наведывающегося лишь раз в несколько месяцев, да и то на пару дней. А в твоём случае… – Он обжёг выученицу взглядом. – Уж тем более не всякий мужчина. Семья делает жизнь ратоборца сложнее, Лесана. И боли приносит больше, чем радости.