Наследница поместья "Соколиная башня" - стр. 28
Что?
Для это меня это звучало приблизительно так же, как выдуманная Торни плющеница.
– А что она делает? – облизнув губы, спросила я.
– Ах да. Вы же не местная, – спохватилась госпожа Филмор. – Она растет только в Старфайре, вам не откуда знать… Травка полезная, да только не внутрь принимать, а на тело мазать. А вот если настой выпить. Мучаться сильно будешь. И если не принять меры, то на следующий все, на что вас хватит, это лежать или сидеть и мучиться тошнотой и головными болями.
– Силы небесные! – обомлела я. – И зачем тогда кто-то делает настой?
Вот зачем мне его подлили, а было ясно, что должна была пострадать именно я, мне понятно было весьма отчетливо.
Не слегла, значит, можешь ехать на прием к владетелю.
А там и под ногами у мачехи путаться не буду, не смогу ей помешать договариваться насчет «Соколиной башшни».
– Если не беременная, то только зря пострадаешь, а вот если тяжелая, то ребятенка скинешь, – поджала губы кухарка.
– Так что? С Торни все будет хорошо? Она выживет? – сейчас это все, что меня волновало. Я себе не прощу, если она пострадает из-за меня.
– Выживет. Может пару месяцев женских не будет. А пока надо… – кухарка выглянула из двери и зычно крикнула: – Донна! А ну тащи графин с колодезной водой и таз! – и обернувшись ко мне, добавила: – Вы уж простите, леди, но надобно бедняжке промыть киш… желудок. Часа через два на ногах будет и без всякого целителя. Шли бы пока к себе в спальню, нечего вам на это смотреть. Только знаете, леди, не могла жгун-трава попасть сама по себе в стакан. Да и в бочонок попасть не могла. И я это так не оставлю! Буду жаловаться…
– Кому? – устало спросила я. – Морстону? Или может, Джине? Вы же сами говорите, что просто так эта настойка не могла оказаться в соке. И я склонна вам верить. Зато я видела, как Плам выходила из библиотеки.
Было невыносимо признаваться, что от тебя хотят избавиться, но жалобы госпожи Филберт не приведут ни к чему. В лучшем случае, обвинят во лжи меня, в худшем – уволят Торни.
Кухарка сначала растерянно захлопала глазами, но как любая прислуга она соображала быстро.
– Ах эта сушеная ящерица! – глаза госпожи Филберт сузились. – Она пожалеет, что на свет родилась. Подставить меня, отравить еду…
Внезапно голос подал Морстон.
А я и не заметила, как он подошел.
Стоя в дверях, дворецкий принял у запыхавшейся Донны таз и воду и, сделав ей знак исчезнуть, огорошил.
– Думаю, когда лекарь явится, надо дать ему пару монет за ложный вызов. А леди Джине сообщить, что занемогла леди Энни… Она неважно себя почувствует и останется в спальне. Аккурат до самого отъезда леди Джины на Старфайр.
Я не сразу поняла, в чем смысл задумки Морстона.
Но когда вникла, поразилась его сообразительности.
В самом деле, если мачеха будет думать, что ее план удался, она не будет выдумывать что-то еще, к чему я могу быть не готова.
– Да-да, – закивала госпожа Филберт. – Торни полегчает после… э… – она мучительно подбирала слово, – процедур, простите, леди, мы на кухне на высоком изъясняться не очень умеем. Этикеты всякие – это вот к нему, – кухарка мотнула головой в сторону насупившегося дворецкого. – Жалко бедняжку, конечно, но хорошо, что не вы выпили. Лекарь, если определил бы, что жгун-травой отравились, как пить дать, решил бы, что от дитя решили избавиться. Репутация ваша пострадала бы. Оно, конечно, лекарям положено молчать, да только старик Ваин хуже любой сплетницы.