Наложница Девятихвостого лиса - стр. 13
отвернулся.
— Её нельзя вести в Чуан! — махнул рукой воин.
Смирившись с неизбежностью, я затихла. Глупо оправдываться. Поднимая взгляд на людей, погрустневшую госпожу, поникшую хозяйку, увидела, что в их глазах… я несчастная одержимая. Они не боялись, а сочувствовали мне. Хозяйка Сян, сглотнув, виновато отвернулась; видимо, винит себя. Я печально улыбнулась
— Сидзин прав, — выступила незнакомая женщина, я отстранённо посмотрела на неё. — Перед тем, как исчезнуть, Вейшенг сказал, что он придет следующей ночью!
Подаришь мне следующую ночь, моя храбрая Аи?..
— Он придёт за ней! — с паникой, громче, произнесла незнакомка. — За всеми нами!
Цзинсун не предал значение сказанному, он тяжело вздохнул, поджал губы, задержал короткий взгляд на мне, переполненный сожалением, и спросил:
— Почему ты покинула лагерь, Аи?
— Я просто гуляла, — честно ответила, пожала плечами, добавила: — даже не заметила, что ушла далеко.
— Не верьте ей! — подначивал Сидзин.
Тьма лишает зрения, оголяет чувства, подпитывает тревогу. Демоны — неизвестность нашего мира, а неизвестность… всегда пугает. Ожившие легенды, герои древних мифов, чьи сердца пропустили стуки. Исчадья, про которых забыли, которые уснули в Забвении, но всегда, подобно спящим вулканам, таили опасность.
Поневоле я стала частью таинственной тьмы, поэтому никого не винила в отвратительном отношении. Меня боялись, меня избегали, от меня хотели избавиться как от заразы.
Светлые правы: принадлежав однажды демону, невозможно остаться тем же человеком. Я уже переступила запретную черту. Я другая, чужая, опасная, подозрительная. Мне хотелось остаться той же обычной Аи, но не имела право. На мне клеймо женщины демона — дар тьмы и позор одновременно.
— В любом случае, — тяжело начал Цзинсун, опуская веки, — мы имеем лишь косвенные доказательства в одержимости Аи, основанные на догадках и домыслах. Мы прекрасно знаем, что… — Светлый вонзил острый взгляд в Сидзина, — одержимые выглядят не так.
Сидзин заметно побледнел, покрылся каплями пота.
— Может… может она только начала меняться!
Светлый взял меня за руку, почувствовал насколько я холодная из-за переживаний, накрыл мою кисть второй ладонью, нежно сжал, согревая.
— Может, — скучно согласился он и пожал плечами, — посмотрим. Прости, Аи. Сегодня ночевать будешь в кандалах.
— Но Вейшенг обещал прийти! — продолжала истерить незнакомая женщина, но её никто не слушал.
Сидзин очередной раз плюнув в траву, ушел раздраженный прочь. Кисэн из дома Наслаждений госпожи Сян поплелись кто куда: кто к палаткам, кто к паланкинам… Отмолчавшийся на сей раз Хенг просто ушел. Люди вернулись к своим делам, готовясь к длинной дороге.
Меня, подхватив за предплечье, Цзинсун повёл к открытой повозке, незапряженной конем. Усадил внутри, надел кандалы, левую ногу привязал цепью к колесу повозки. Я не вырывалась, сидела тихо, безучастно наблюдая за действиями Светлого. Улыбнулась, когда тот подергал цепи, проверяя на прочность.
— Теперь не убегу? — спросила я шутливо.
— Не убежишь, — мрачно улыбнулся Цзинсун, его улыбку скрыла тень.
Я с интересом подергала цепи. Тихую ночь оглушил скрежет железа.
— Принести что-нибудь?
Я засмеялась, Цзинсун же оставался картинно невозмутим.
— Не вовремя решили вы проявить заботу, господин.