На твоей орбите - стр. 5

Она не знала, что я думаю о Сэме каждый раз, когда вижу дерево с огромной кроной, или улитку, или разбитый глаз. Да и откуда ей знать? Я и сама многое забыла.

Но сейчас, глядя на него, сидя рядом с ним, я вспомнила. Я словно оказалась в самом воспоминании, шагнула в прошлое.

Даже спустя годы, за многие километры от того места я ощутила, каково это было. Что я почувствовала в тот момент, когда он наткнулся на меня, ковыряющую палкой гнилой забор. «О, вот ты где».

Не могу описать это словами, но тогда я почувствовала себя в безопасности. Тот момент был… монументальным. Важным.

И все это вернулось ко мне – эмоции пятилетней девочки, которые кажутся такими неуместными в семнадцать.

Наконец Сэм поднимает на меня взгляд. Мы смотрим друг на друга.

Нас разделяют какие-то сантиметры. Мы сидим так близко, что я могу совместить лицо Сэма из моих воспоминаний с лицом Сэма передо мной. Он уже не маленький мальчик, но я помню этот нос, эти скулы и особенно эти глаза.

На секунду его лицо меняется, и я пытаюсь понять, узнал ли он меня. Горит ли он воспоминаниями, как я?

Его губы медленно растягиваются в улыбке, уголки приподнимаются. Я задерживаю дыхание, жду, вспомнит ли он. Жду «правда обещания».

А затем Сэм Джордан, король Улиткограда и человек, которого я по сей день считаю своим лучшим другом детства, открывает рот и с типичной спортсменской улыбкой говорит:

– Можешь подвинуться, чтобы моя девушка села рядом со мной?

Сэм

Со странным выражением лица новенькая толкает поднос к противоположному краю стола и бурчит:

– Конечно.

Я не успеваю подумать о ее поведении. В словно отрепетированном танце на освободившееся место присаживается Эбигейл.

– Сэмми, – улыбается она.

– Эбби. – Я улыбаюсь в ответ.

Я все еще не придумал, как сказать ей, что не люблю, когда меня называют Сэмми. Это напоминает мне о детстве, о том, что было до. Мне не нравится вспоминать то время, честно говоря. Но сейчас уже поздно начинать этот разговор. Странно будет, особенно после того, как она месяцами называла меня так в социальных сетях и в записках, которые передавала на уроках.

Господи. Месяцами.

Мы стали встречаться в конце прошлого учебного года, после того как бойфренд бросил ее прямо перед выпускным. Мне было ее жаль, и в последнюю минуту я предложил ей пойти со мной, тем более что у меня пары тоже не было и пригласить ее казалось правильным: все-таки этот идиот из другой школы изменил ей.

Так что не буду ее расстраивать, тем более из-за такой мелочи. Эбигейл – это постоянство, человек, которого я вижу на каждом уроке, на каждом матче, и я знаю, еще до того как посмотрю на нее, что она будет мне улыбаться. Быть с ней легко. И я отказываюсь вести себя как тот идиот, который ее бросил. Есть у меня пунктик: я не причиняю людям боль. Никогда и ни при каких обстоятельствах.

Сидя рядом, Эбигейл накручивает на пальцы хвостик. У нее такие длинные волосы. На матчи она делает высокий чирлидерский хвост, и ленточка почти всегда развязывается еще до перерыва. Я замечал это с поля во время последних трех игр.

– Так, бал выпускников, – говорит Эбигейл, открывая ланч-бокс. Он похож на сумочку. Зачем делают такие? Не понимаю. – В каком цвете я тебе больше нравлюсь?

Я моргаю.

– Нам разве не нужно быть в школьной форме?