Мы уезжали навсегда… - стр. 9

Картюхин сел на свою койку и осторожно вынул письмо из конверта. Тускло горела лампочка в потолке. Два листа, плотно занятые родным почерком дочери, были настоящим сокровищем.

Пересилив напряжение от казарменных сумерек, Картюхин придвинул листы к носу. Лиза писала:

«Дорогой папуля!

Прости, что несколько недель не писала тебе совсем ничего. Хочу оправдаться и обрадовать тебя тем, что занимает нас всех последнее время… Ты скоро станешь дедушкой! Вот пишу тебе, и сама не верю от радости. Витя тоже очень рад и такой стал ответственный, тебе не передать! Все носится со мной и старается, чтобы денег на подольше хватило…»

Картюхин вскочил с места и возбужденно оглянулся. Он быстро растер лоб и виски, скинул руку вниз и, не зная, как повернуться, подошел к окну. Радостный, что ему не помешали, он подставил письмо солнечному свету, чтобы читать дальше.

«…не переживай, папа, мы справимся. Витя уже работает на фабрике, ему пока дали участок на упаковке товаров. Он всего две недели там работает, его хвалят, говорят, могут повысить.

А Варшава похожа на Минск, только людей больше. Мне нравится, честное слово! Иногда идешь по городу, и умом понимаешь, что заграница, а все равно домом веет. Конечно, наших с тобой походов на озеро Белое ничто не заменит, никакая Польша. Помнишь, как мы в детстве жарили с тобой леща на костре? С рожна вниз капает сок, шкварчит, запах на весь берег.

Я так надеюсь, что ты обрадуешься, что у нас с Витей будет ребенок. Сейчас анализы есть, когда по крови узнают, кто будет – мальчик или девочка. Можно чуть ли не сразу определить, ждать не нужно. Я взяла денег, сходила и сделала. Мальчик будет! Пишу тебе первому, чтобы ты, папа, знал, что ты нам очень нужен. Когда ты выйдешь, с внуком будешь рыбачить, в походы ходить. Я привезу его в Беларусь, не знаю пока как, но надо будет обязательно вернуться.

Ты держись, папа, не унывай ни в коем случае. Мама передает тебе привет и совсем отчаялась получить от тебя весточку. Но я буду писать, папуля, я точно знаю, что ты мои письма получаешь.

Иногда сижу или делаю что-то по дому и вдруг чувствую тепло во всей груди… И ничего же не произошло вокруг. Откуда это тепло? Это ты мои письма читаешь…»

Игорь, плача и улыбаясь, спешно засунул письмо в карман и вышел во двор.

В письме Лиза пощадила отца и про мать ничего не рассказала.

Вера узнала об аресте мужа лишь на второй день после приезда в Москву и сперва отказывалась продолжать лечение, запросив у клиники возврат средств. Однако это было невозможно: под пациента уже были закуплены и привезены из США ампулы с лекарством, собрана плазма, забронированы исследования.

Как упрекала она себя, что не разузнала подробности того, каким образом муж достал требуемую сумму:

«Я никогда не прощу себе то, что не спросила тебя тогда о деньгах. И ведь мое сердце почувствовало, что ты что-то утаил от меня! Не мог, не мог ты взять в долг такую сумму!» – так писала она мужу сразу после ареста.

Также Вера корила себя, что не бросилась в Минск сразу же, как только муж перестал брать трубку:

«Если бы я могла, любимый, уберечь тебя от этого шага! Но я была непростительной эгоисткой, думая лишь о своей болезни, убеждала себя, что твоя скрытность происходит от стресса на работе и волнения за меня… Это лечение и мои годы жизни, если получится еще пожить, не стоят твоих лет заточения».