Мы уезжали навсегда… - стр. 12
Когда Решимов вошел в дом матери, он по виноватому ее виду понял, что не знает чего-то важного.
Мать встретила его поцелуями, причитала, что дожила, слава Богу, пока Решимов растерянно осматривал комнату с накрытым столом, аккуратными занавесками, но пустую.
– Где Вера? – спросил он, отпуская объятья матери.
– Сынок… Мне позвонили вчера, Вера оставила мой номер в больнице. Они сообщили, что Верочка… – мать всхлипывала и спешно стирала со старых морщинистых щек градом катившиеся слезы.
– Говори же! – стальным голосом сказал Решимов.
– Веры уже нет, сынок. Вчера умерла, – ответила она, уткнулась в грудь опешившему сыну и горько разрыдалась за него.
Мысль проверить почтовый ящик пришла Решимову в голову ночью на третий день после того, как проводили Веру. Калитка дома раньше была белой, а теперь, некрашеная несколько лет, растрескалась и показывала свое серое и будничное нутро. Ее подпирали два побеленных столба, на одном из которых был приколочен ящик для писем.
Сергею подумалось, что там могут быть и его отправления, ведь он не сразу узнал, что Вера в больнице, и некоторое время продолжал писать ей на домашний адрес. Попросила ли она соседку доставлять ей письма в клинику?
Сергей отвернул замок почтового ящика, и на него вывалился ворох рекламных карточек, бесплатных газет и только одно письмо. Оно было от Веры. Решимов вспыхнул и почувствовал, как ноги ослабели. На конверте были указаны адрес клиники и дата почтового штампа – за три дня до… до освобождения Решимова.
Он оставил перед калиткой кучу разноцветных листовок, не в силах длить ожидание. Сергей вошел в дом и раскрыл конверт. Милый женский почерк, немного косивший теперь вверх в конце строки. Это была Вера. Она написала из больницы. Решимов ослабел. Он опустился в кресло, чтобы дать себе опору, и начал читать.
«Милый мой друг!
Знаю, что уже не увижу тебя, что будешь читать это уже на свободе, в нашем с тобой доме. Прости, что не сказала тебе, что ухожу и слабею так быстро. Я хотела, чтобы ты ждал дня свободы без горестей, а вообще я и сейчас надеюсь, что все же в письме не будет надобности и что я смогу встретить тебя дома.
Я долго думала о том, как все вышло. Я счастлива, что Бог послал нам любовь. Годы прошли так быстро! Я помню, как ты подошел ко мне знакомиться, как тебя плохо подстригли к свадьбе и как мы были такие смешные на фото – ушастые и смущенные.
Те дни, когда я тебя видела после суда и когда получала твои письма, я считала каждый из них – их было восемьдесят девять. До твоего приезда осталось всего три дня, и я очень надеюсь, что мы доведем с тобой этот счет до девяноста.
В тот злополучный приезд в Москву врач сказал мне, что с моим диагнозом и расположением метастаз я без лечения не проживу и трех месяцев. Сережа, я была бы так счастлива прожить те три месяца вместе с тобой безо всякого лечения.
Судьбу не изменишь, видишь… Я очень хочу, чтобы тот девяностый день был тем днем, когда ты приедешь ко мне. Ведь это мой законный, судьбой отведенный таким как я, день. Ведь не может быть, чтобы у меня его забрали.
Если читаешь это письмо, значит, девяностого дня не случилось. Сережа, живи после меня и ни о чем не сожалей. Просто думай, что неожиданная разлука стала дольше. Первой освободили меня, а не тебя. Я встречу тебя, когда придет время, я же обещала. Обязательно встречу!