Мы уезжали навсегда… - стр. 13
Люблю тебя,
Вера».
Разрыв
В понедельник, когда мать должна была вернуться домой после выходных с поляком, Лиза проснулась в мрачном настроении. В выходные она писала отцу, а потом ездила в Икею с мужем, чтобы купить шторы для их квартиры.
Шторы оказались слишком длинными, и Лиза отмеряла высоту окна рулеткой, когда в дом вошла Елизавета Андреевна. Они коротко поздоровались. Понимая, что дочь осудила ее (иначе почему она не брала трубку все выходные), Елизавета Андреевна проскочила в свою комнату, чтобы переодеться в домашнее, и долго не выходила оттуда.
Возвратившись, она обратилась к дочери:
– Ну, как ваши дела? – спросила она.
– Мы в порядке, – неприязненно ответила Лиза, отрезая от штор нужную длину.
Немного помолчав, она добавила:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
Елизавета Андреевна бегло глянула на дочь и сказала. Сказала так, будто обсуждала с Лизой бурю, нежданно обрушившуюся на сад и поломавшую ветки малины. В общем, так, будто ничем не управляла в том, что случилось.
– Послушай, Лиза. Ты меня, конечно, осуждаешь, да я и не прошу понимания. Отца выпустят через шесть лет. У нас нет денег, и работы тоже нет. Вернуться мы не можем…
– Не перебивай! – Елизавета Андреевна жестом остановила дочь. – Квартира и дом опечатаны, профессии у меня нет. Отец – хороший человек, ты уж прости, но твой ни в какое сравнение не идет. Игорь всю жизнь нас баловал, и меня, и тебя, и я ему благодарна. Это тебе только кажется сейчас, что я оступилась, а ты в порядке и можешь меня судить. Смотри, как бы что не вышло.
На мгновение она задумалась и продолжила:
– Твой Витя на тебе женился бы без отца? У него задача была – в люди выбиться. Вот он теперь, когда Игорь помогать не может, видишь, как себя ведет? Жадный до нельзя. Я за то и презираю его и таких, как он, что от бедности, от безысходности они начинают грызть тех, кто рядом с ними. На любую подлость готовы. Не долог час, когда ты родишь, а с таким ненадежным мужем будет ох как непросто. Не суди меня, Лиза.
Лиза ошарашено смотрела на мать, и к лицу ее подступала пунцовая краска.
– Ты могла бы развестись с ним формально, и от тебя отстали бы. Живи себе в Минске. Другие же как-то ждут, не прыгают сразу в кровать к новому мужику!
Елизавета Андреевна, хоть и была женщиной с достоинством, но на этот выпад отвечать не стала. Она медленно провела рукой по пыльной ручке дивана и продолжила:
– Милая моя, а как ты тут будешь без меня? Я ведь вижу, к чему у вас тут все идет. Может, жена я и плохая, но мать нормальная. Родишь – буду помогать. Пойдешь работать.
– Мне Витя будет помогать…
– Хорошо, если твой Витя будет хоть что-то со своего завода приносить. С паршивой овцы хоть шерсти клок. На отцовской фирме он не сильно старался, от него ущерба было больше, чем пользы… Мне же отец все рассказывал, просто тебя не ворошили. Да ты и не слушала.
– Что не рассказывали?
– Да то, что Витя глупый – лопух махровый. Мастера его за нос водили – на одну и ту же машину каждый месяц ремонт ставили и ставили. Отчего же так часто все ломалось, как считаешь? Воровали нещадно, а он позволял. Медлительный, туповатый, равнодушный до всего. Удачно женился и расслабился. Думал, Игорь его всю жизнь тянуть будет.
– И ты думала, – отозвалась тихо Лиза.
– И ты тоже! А если бы пожила в общаге, походила бы на пары голодная, то больше думала бы, в кого влюбиться, а кому от ворот поворот дать, потому что не жизнь будет, а мучение рядом с таким. Мы с отцом тебя как в оранжерее растили, и зря. Отец был, да и кончился со всеми его связями и деньгами.