Моя драгоценная гнома - стр. 66

Я слушала, как во сне.

Кто же мог поступить так низко? Покуситься на королевскую власть, да еще и ночью, осквернив ночь подлым убийством!

- В это невозможно поверить, - сказала я, наконец.

 - Ты меня обвиняешь во лжи?

Я молчала, и Дагобер фыркнул:

- Конечно, трудно признать преступления своих сородичей.

- Нет, не обвиняю, но и верить не хочу, - я говорила медленно, подбирая слова. – Сочувствую тебе, потерять родителей – это очень печально. Моя мама тоже умерла.

- Только ее не убили эльфы, - заметил Дагобер.

- Ее убили именно эльфы, - сказала я, сжимая кулаки. – Эльфийский лекарь не пожелал помогать ей, потому что она была из гномов. А когда лекарь не помогает больному – это так же действенно, как ударить длинным кинжалом.

Дагобер рывком приподнялся на локте, и мы с эльфом теперь смотрели друг на друга с ненавистью. Он первым пришел в себя и сказал:

- Не будем безумствовать. Что было – уже не изменить. Нам остается только принять наше горе, оставить его в прошлом и не переносить его в нынешний день.

- Какой мудрый на словах, - буркнула я, поворачиваясь к нему спиной и сворачивая куртку валиком, чтобы сделать подушку. – Еще бы делал все по уму.

26. 26

На хуторе Барта мы провели два дня, после чего распрощались с добрыми хозяевами и пошли своей дорогой. Был мой черед нести сумку, и бок мне припекал горячий еще круглый хлеб, завернутый в тряпицу. С нас ничего не потребовали в качестве оплаты, и это поразило Дагобера.

- Как только доберусь до столицы, возмещу им все затраты, - сказал он, когда гостеприимный хутор остался позади.

- Будет нелишним, - согласилась я. – Но слишком не переживай со своей милостыней. Я уже им заплатил.

- Чем же?

- Я же тебе говорил, что мы с папашей не бедствуем, - сказала я важно. – У меня было припасено кое-что в рукаве.

И в самом деле – ночью я напела еще пару жемчужин и перед самым уходом отдала одну младшему сынишке Барта, когда он увязался провожать нас до перекрестка. Сомневаюсь, что мальчишка знал цену красивому камешку, но пообещал передать жемчужину отцу.

- Да ты, как я посмотрю, не гном, а клад, - съязвил Дагобер. – Если тебя за ноги подвесить, то можно много натрясти. Что повалится? Жемчуг и отмычки? Сдается мне, что ты – обыкновенный вор.

- Какая же ты болячка, твое высочество, - только и вздохнула я, обгоняя его на дороге. Пусть идет позади – зато не увижу его кислую физиономию. – Почему ты всегда так гадко думаешь обо всех?

- Зато ты, как я погляжу, относишься к любым неприятностям философски, - хмыкнул он. – Нас чуть не поймали полуночные призраки, чуть не сожрали орки, а тебе все нипочем. И это не считая голода, гномов с луками и стрелами и ядовитых гадов…

- Если ты заметил, - скромно ответила я, - все эти неприятности были по твоей части, а я так пошел, довесочком. Избавлюсь от тебя – и все в моей жизни наладится.

- Да что ты? – не остался принц в долгу. – Припоминаю, что к дереву тебя привязали еще до встречи со мной.

Мы топали себе по дороге, и чем дольше шли, тем ленивее пререкались – потому что не слишком поругаешься на ходу, а еще под щедрым весенним солнышком.

Я уже почти не хромала, орки нам не встретились, хотя Дагобер готов был нырять в кусты при каждом шорохе. Он обзавелся ореховой палкой и старательно проверял высокую траву, опасаясь змей. Это было ужасно смешно. Я кусала губы, сдерживая смех, и не могла не подшутить над ним: