Моя драгоценная гнома - стр. 64
- Ценю твое участие, но в следующий раз не надо так надо мной нависать, - сказал он холодно, поворачиваясь ко мне спиной. – А то я и вправду умру. От страха. Открыть глаза – а тут гномья физиономия!..
- Теперь понятно, почему ты не помер от змеиного яда, - сказала я, - вы с гадюкой одной породы. Хоть бы спасибо сказал, что вожусь с тобой.
Но он не ответил – наверное, уже десятый сон видел.
Я тоже повернулась к нему спиной, хотя вряд ли смогла бы сейчас уснуть – меня всю так и колотило. И неизвестно – от чего больше. От эльфийской неблагодарности или гномьей глупости.
- Эй, гном, - раздался вдруг голос Дагобера. – Я ценю твою помощь.
Затаившись, я ждала еще хоть чего-нибудь – хоть полсловечка, хоть дружеского прикосновения. Но принц Дагобер посчитал, что его учтивых слов вполне достаточно для благодарности. Когда я осторожно повернулась, он уже спал, разметавшись и приоткрыв рот.
25. 25
Скорее всего, Дагобер и вправду был змеиной породы, потому что уже к вечеру он с аппетитом потрапезничал парным козьим молоком, хорошей краюшкой хлеба и желтым жирным сыром, а потом вытащился во двор – «подышать свежим воздухом». На самом же деле – справить нужду. Естественно, мне пришлось тащиться за ним и стоять у заветного домика, на манер почетной стражи.
Гюреска и три ее сестры крутились рядом, словно им медом было намазано. Подозреваю, что я мешала им сильнее, чем мозоль на пятке, и они страшно хотели бы убрать меня куда подальше, чтобы кокетничать с красавчиком-эльфом без свидетелей. Но пришлось смириться с моим обществом. Я слушала их намеки-полунамеки с каменным лицом и даже не могла решить, что же бесило больше – откровенное заигрывание человеческих девиц или снисходительность эльфа.
Он устроился на крыльце, подставляя лицо предзакатным солнечным лучам, прикрыл глаза и лениво отвечал девицам – иногда даже шутил. Шутил совершенно по-дурацки, но девицы с готовностью хихикали. Рубашку и штаны его высочество натянул, хотя девицы, ссылаясь на гадючье недомогание, уговаривали разоблачиться от одежды и предлагали чудодейственные мази, которые полагалось втирать в тело лишь нежными девичьими руками.
Слушать это не было уже никакого терпения, но на мое счастье вернулись с пахотных полей Барт и его сыновья - и любезности были пресечены на корню. Гюреска с сестрами спаслась бегством от одного только сурового взгляда отца, а эльф сразу передумал греться на солнышке.
Мы убрались в сарай, но оставили дверь открытой – вечер был чудесный, и Дагобер пожелал им наслаждаться.
Говорить нам было не о чем, да и эльф, у которого не совсем еще спал жар, никаких бесед не желал. Я откровенно скучала, и поэтому когда к нам заглянул младший сынишка Барта, обрадовалась хоть такому развлечению.
Человечек был десяти лет от роду и болтал занятные вещи – он рассказал, что его папаша искусно режет по дереву, и весь дом и постройки сделал сам. Для жены он сделал прялку, которая пряла сама – надо было только нажимать ногой на педаль, и мастерил игрушки, которые хоть и были вырезаны из дерева, но двигались, как живые.
Конечно же, я захотела посмотреть их, и человечек сгонял в дом и принес мне целый ворох резных птичек, звериных и человеческих фигурок, сработанных столь хитро, что и вправду двигались под действием груза, подвешенного на толстой нитке.