Мой личный шеф - стр. 24
Тяжело вздохнув:
— Вы ведёте себя некорректно, Виолетта Валерьевна! Я должен был это остановить. Вы флиртуете и... И вообще! Всё неправильно!
Нахмурившись, оглядываюсь на стол.
— Вы всю бутылку вина допили?
— И начал ещё одну, пока вы с этим лауреатом международных премий…
— он смотрит мне в глаза и размахивает перед лицом указательным пальцем. — Я одного не могу понять: что они все в вас находят?
Я аж охаю.
— Так! Всё! Я пошла домой. Пятнадцать минут давно закончились, и я не вижу смысла…
Делаю шаг вправо. Но он не даёт мне уйти и тут же ловит в объятия.
— Потанцуете с директором, не рассыплетесь, Виолетта Валерьевна.
Оказавшись прижатой к горячей твёрдой мужской груди, почувствовав сильные руки на талии и ощутив знакомый аромат кожи, я на какой-то момент замираю в ужасе. Семь лет прошло, а я как будто рассталась с ним пять минут назад. Всё так же: и руки плавят, и дыхание в шею всё такое же горячее, и сердце бьётся быстрее, чем у других мужчин.
Дёрнувшись, машинально пытаюсь вырваться. Но это напоминает силки! Кровь приливает к лицу, мне становится душно, как если бы не хватало воздуха.
Нет, нет, нет… Нельзя показывать, как меня это трогает.
Надо срочно облизать пересохшие губы и просто терпеть, сжав зубы.
Забыла, выкинула, пережила. Мне неважно, кто он. Султанов меня бросил. Он нас с Алёной бросил. Он сволочь. Он… подонок. Он полное дерьмо!
— Я считаю необходимым сделать вам замечание касательно вашего поведения, — повторяет одно и то же, как будто не знает, что ещё мне сказать.
Он не взял меня за руку, как виолончелист. Он положил обе ладони мне на талию. И первое время мои собственные руки висят вдоль тела, как плети. Но я понимаю, что это плохо. Так нельзя. Это меня выдаёт. Нужно включить безразличие. Надо бороться. Надо демонстрировать, что всё давно в прошлом.
Медленно поднимаю руки на его сильные мускулистые плечи.
— А я считаю, что у вас не все дома, Марат Русланович.
— Ну почему же? Обычно у меня дома только я. Я один живу.
— А как же Владислава?
— Владислава тоже одна живёт.
Поджилки трясутся, хотя и не должны. Семь лет. Это очень долгий срок. У меня нервная система как у Железного Дровосека из Изумрудного города, но из-за выпитого вина и его крепких объятий меня, кажется, как последнюю дуру из тупых женских романов, сейчас элементарно предаёт тело.
Я в одном бабском журнале читала, пока у зубного очереди своей ждала, что есть люди абсолютно подходящие друг другу в постели. Поэтому бывшим любовникам, которым было очень хорошо в кровати, ни в коем случае нельзя вместе пить спиртные напитки. И уж, конечно, танцевать нельзя. Им вообще лучше не разговаривать.
Хоть бы кондиционер включали, сволочи. Дышать же нечем. А ещё ноги не слушаются.
— Так жили бы вместе с Владиславой. Зачем бегать туда-сюда?
Голова кружится.
— А мы и планируем.
— Вот и съезжайтесь скорее! Будете по вечерам танцевать вместе.
Закрываю глаза. Всё плывет. Горячо…
— А вы с Родионом живёте?
— А вам какое дело?
— Есть дело, раз спрашиваю.
— А мне нет дела до ваших вопросов, Марат Русланович.
— Я ваш начальник. И приказываю вам немедленно ответить на вопрос. С Родионом уже съехались?
И перебирает руками на талии, жмёт сильнее. А мне реветь хочется. Не могу. Не могу, не могу… Я просто не в состоянии это выдержать. Я ударить его хочу. Бить по лицу, пока следы не останутся. Расцарапать красивую мужественную физиономию, чтобы Владислава его бросила.