Мої кохані - стр. 5

Позже Лука и Ярына с детьми обоснуются в Новоукраинке, где станут работать в колхозе «10 лет Октябрьской революции». Со временем это название так прижилось, что и саму Новоукраинку в округе стали звать просто – «Десятилетка».

Дети подрастали. Братья, старший Николай и младший Иван Каркишко устроились на работу и вскоре завели собственные семьи в Кандагаче.

Сестры и младший брат Михаил перебрались жить ближе к стальным путям – туда, где шумят дороги, где среди гудков и огней кипит новая жизнь, совсем не похожая на степное захолустье.

Младшая дочь Мария вышла замуж за Гавриила Федоровича Корнева. Он был человек веселый, неугомонный, «шубутной», как говорили в селе – все время в движении, с бесконечными идеями, но редко задерживался надолго где бы то ни было.

в центре Мария Каркишко-Корнева.

Крайний справа ее сын Виктор.

Отдельное фото – Корнев Гавриила.

Гаврюшка, как его звали домочадцы, прожил с семьей недолго – будто ветер пронесся и исчез. Осталось лишь одно его фото: молодой, в шинели, с упрямым взглядом и чуть насмешливой улыбкой.

Похоже, сын его, Виктор Корнев, весь в отца – тот же живой характер, тот же огонек в глазах.

А вот старшая дочь в семье Каркишко – Софья, стала супругой Федора Солодова, секретаря партячейки железнодорожного разъезда № 44.

В первые же дни их совместной жизни супруг-коммунист проявил свой нрав. Федор стоял посреди комнаты, указывая пальцем на красный угол:

– Сними. Все. Сейчас же!

– Что все? – не поняла Софья.

– Иконы, – сказал он жестко. – Сожги.

Она растерялась, прижала ладони к груди, словно защищая то, что было дороже слов.

– Так они ж мне от бабушки, в наследство… – вымолвила едва слышно.

– Наследство? – передразнил он. – За такое «наследство» мне тюрьма светит.

Он подошел ближе, и в его взгляде было не злость – страх, тревога, которая тогда жила в каждом.

– Хочешь со мной жить – убери.

Когда он ушел, Софья долго стояла у икон. Свечка горела тихо, чадила. Она сняла одну, потом вторую, завернула в рушники – аккуратно, будто укладывала детей спать.

Но не сожгла. Не выкинула. В самом низу комода, в шуфлядке, куда редко заглядывали, она сложила все вместе, завалив сверху лоскутами, старыми платками, мотками ниток. «Пусть полежат, – подумала она. – Может, еще пригодятся…»

Средний сын, Михаил Каркишко, взял в жены девушку по имени Шурочка – так он всегда ее и называл. Его родители, Лука и Ярына, тоже звали не иначе как Шурочкой. В семье Солодовых, а позднее и Виноградовых, ее знали под тем же ласковым именем.

Михаил с супругой всю жизнь прожили в Алге. У них был красивый, ухоженный дом с цветущим палисадником, благоухающим летом. Шурочка гордилась своим огородом – все у нее было в порядке, на зависть соседям. В их доме чувствовалось зажиточное благополучие, все выглядело основательно и даже богато – не так, как у большинства родственников Каркишко.

дедушка Павел Виноградов, внучка Галя Кохан, бабушка Софья,

Шурочка и Михаил Каркишко в их цветущем палисаднике.

Шурочка, как говорили о ней, немного сторонилась родни мужа. Казалась людям «чересчур забогатевшей», а сама считала себя женщиной интеллигентной.

Михаил трудился на заводе, на каком именно – никто не знает. Жили они бездетно, в достатке. Когда и как умерли – никто уже и не вспомнит…