Мир треснул - стр. 2
– Тухлятина… чужой страх. Как будто вдохнул тухлый хлор. Тут он.
Лика шагала молча. Её взгляд искал не тварь, а то, чем её убить быстрее. Лом, ржавую арматуру, слабые точки.
Они миновали гаражи, где ворота заросли ржавчиной, и детскую площадку – облупленные качели, на которых всё равно сидели двое подростков с бутылкой. Те уставились на троицу, но ничего не сказали. В этом городе каждый смотрел только в свою яму.
След вёл прямо к заброшенной текстильной фабрике. Окна выбиты, двери сорваны, стены исписаны. На воротах – свежая надпись баллончиком: «Убирайтесь». Никто не убирался.
Марк остановился, прищурился. След дрожал сильнее. Линия не просто тянулась внутрь – она билась, как пульс.
– Близко, – сказал он.
Игорь поправил ремень с гранатами.
– Ядрёный, да? Чую, прямо под кожу лезет.
Они двинулись вдоль стены. Сырость пробиралась в сапоги. Где-то внутри фабрики скрипнула железка.
И тут впереди раздался свист. Лёгкий, беззаботный, как будто кто-то напевал мелодию из рекламы. Марк поднял руку: стоп.
Из-за угла вышел курьер. Молодой, лет двадцать. На спине рюкзак, в ушах наушники. Шёл торопливо, что-то мурлыкая. Напрямик к полуоторванной двери подсобки.
– Идиот, – выдохнул Марк.
– Глушим? – Игорь уже сжал дубину.
– Нельзя, – резко. – Шептун сорвётся на всех.
Курьер дошёл до двери и замер. Голова чуть повернулась вбок, как будто кто-то тихо позвал его по имени.
Шёпот просочился в воздух. Липкий, тягучий, как патока. Он не имел слов – только обещания. Что за дверью всё решится. Боль уйдёт. Долги простятся. Один шаг – и жизнь станет легче.
Марк сжал зубы. Шёпот тянул и его. Внутри вспыхнула картинка: морг, напарник Сергей, глаза стеклянные. «Просто шаг – и тишина…»
Игорь зашипел, мотая головой.
– Сука… слышу. Будто мать зовёт.
Лика застыла, но её пальцы всё так же двигались по рукояти тесака. Словно это единственное, что держало её в реальности.
Курьер сделал шаг.
– Блядь… – выдохнул Игорь.
Лика пошла в обход, растворяясь в тени.
– Марк, отвлекай, – тихо бросила она.
Марк поднял кирпич, валявшийся у стены, и со всей силы метнул в железный лист. Грохот разорвал переулок. Шёпот оборвался, как перерезанный кабель. Курьер вздрогнул, заморгал, словно вынырнул из воды.
И тут дверь содрогнулась, и наружу сорвалось оно.
Из проёма вылилось нечто вытянутое, скользящее, будто человек и тень переплелись в одну карикатуру. Оно двигалось беззвучно, как мокрый плащ на ветру. У него не было лица – только гладкая поверхность, где на месте глаз зияли впадины, а посередине тянулась узкая щель, набитая игольчатыми зубами.
Шептун тянулся не руками, а длинными обрубками с костяными наростами. Каждый его шаг сопровождался звуком, которого не слышали обычные уши, но для Марка он был явным – как писк поцарапанной плёнки.
Курьер застыл, рот приоткрыт. Тварь почти дотронулась до его висков.
Игорь рванул первым. Дубина врезалась в стену, гул сорвался по переулку, отозвался в барабанных перепонках, будто внутри головы что-то лопнуло. Шептун взвыл – звук не был человеческим, он был ближе к скрежету ржавых петель.
Лика вынырнула из тени. Тесак блеснул и вошёл в бок. Клинок прошёл глубже, чем должна позволить плоть, будто задел струну. Раздался звонкий звук, как если бы лопнула натянутая гитара.
Шептун выгнулся, завизжал и оттолкнул курьера. Тот рухнул на землю, захлёбываясь рыданиями.