Михаил Булгаков, возмутитель спокойствия. Несоветский писатель советского времени - стр. 70
М. Исаковский в статье «Литература или беда? О крестьянских писателях» рассказывал об одном (по-видимому, типичном) из многочисленных писем к нему:
Я написал пьесу – в виде оперы, – обращался к Исаковскому один из новичков, искренне уверовавший, что писательское дело не хитрее прочих занятий и ремесел. – Наш драмкружок отказался ставить ее, говорит, «дрянь». А какая же может быть дрянь, если я настоящий писатель и меня печатают?385
«Попутчиков больше в журналах, пролетарских писателей – в редакционных корзинах», – еще год назад меланхолически констатировал автор обзора «По страницам журналов», скрывшийся за инициалами Н. Н.386 Вот в чем суть.
В октябре – ноябре 1928 года газетная кампания против пьесы становится все энергичнее. Под общей шапкой «Бег назад должен быть приостановлен»387 печатаются передовая статья в «Комсомольской правде» («Не сдавать позиций!») и заметка И. Бачелиса «Тараканий набег». С серией статей выступает О. Литовский, вопрошая: «Булгаковщина всех видов или полнокровная советская тематика?»388; а в статье «О некоторых больных вопросах театра»389 сопоставляет взгляды на белое движение Булгакова и генерала А. И. Деникина (автора «Очерков русской смуты» в 5 томах, вышедших в Берлине в 1919–1920 гг.).
Проходят публичные диспуты в Доме печати390, Политехническом музее, устраиваются митинги – в ТРАМе391 и на заводах, организовываются заседания и совещания, еще проще и вполне действенно – рабочие собрания392, и повсюду выносятся осуждающие пьесу резолюции.
Случаются и неожиданности. Выступая с докладом на совещании коммунистов, работающих в худсоветах театров, Н. Масленников, напоминая о принятии пьесы «Бег» «одиозного» Булгакова, возмущается тем, что «наши партийцы – члены совета – поздравляли Булгакова с крупным художественным успехом»393. Пьеса собирала сторонников даже там, где, казалось бы, не могла рассчитывать на понимание. На основании того, что под обаяние булгаковской вещи попадают даже коммунисты и неискушенные члены политико-художественных советов, делаются оргвыводы о неверном комплектовании художественных советов: «…необходимо увеличить число представителей партийных и общественных деятелей за счет сокращения представителей театра»394.
В обсуждение судьбы пьесы вступает П. М. Керженцев, заместитель заведующего Отделом агитации и пропаганды ЦК ВКП(б). 13 ноября 1928 года он читает доклад на совещании в Московском комитете партии «Мелкобуржуазные тенденции в нашем искусстве»395. В докладе вновь говорится, что пьеса «Бег» – попытка оправдания белого движения и генерал Чарнота «до конца остается идеологом белогвардейства», хотя генерал Хлудов «готов искупить свои жестокости». Выдержки из доклада перепечатываются журналами «Новый зритель», «Рабочий и театр», «Революция и культура».
В тот же день «Комсомольская правда» напоминает: «Полтора года на одном месте: решения партсовещания по вопросам театра повисли в воздухе»396, – имеется в виду весеннее совещание при Агитпропе 1927 года. Почти на каждой странице этого номера газеты упоминается имя драматурга: в разделе «Искусство» ругают Главискусство за разрешение постановки «Бега», далее в заметке «Пролетарская общественность и театральный фронт» сообщено о требовании запретить и «Бег», и «Зойкину квартиру», в следующем разделе пугают угрозой «обулгачивания» репертуара театра («Четыре пьесы Булгакова в одной Москве!»), и даже в разделе «М. К. Х. Реклама» находится место для сообщения о возмущении и протесте, вызванных у общественности контрреволюционными пьесами «Дни Турбиных» и «Зойкина квартира».