Мера удара. Заиндевелые лица в сумерках - стр. 6
Вальтер и Огонёк, тоже вылезшие из машины, молча наблюдали за Фефой. Время как будто остановилось, и они тоже были неподвижны. Синеватый свет мигалки урывками освещал их сразу осунувшиеся черты, и если бы их кто-то видел, всех троих, в рассветной мгле посреди пустынной площади, запахшей разлитым маслом и жжёной резиной, то спросил бы себя, не мерещится ли ему всё это или же, наоборот, не слишком ли реальны, даже театральны и нарочиты фигуры трёх человек на площади в промежутке между зданиями, стоящими машинами и конной статуей в центре.
Из оцепенения Фефу вывел тихий звук, едва слышный шелест или скрежет – это в нескольких шагах от него пытался встать на ноги водитель полицейской машины. Затылок его кровоточил. Пока что ему удалось лишь встать на колени, упираясь боком в кузов авто, что и производило шелестящий звук от трения ткани о железо. Фефа резко развернулся к нему лицом. Человек испугался и стал отползать как рак, но наткнулся на вторую машину и замер. Фефа шагнул по направлению к нему, всё так же болтая расставленными руками и держа револьвер в правой руке, заинтригованный этим видением, ещё более новым для него, чем смерть: испуг, паника полицейского. Тот не знал, как истолковать его намерения и, распластавшись по асфальту, тихо отползал. Фефа сделал ещё два шага, и полицейский стал заползать под стоявшую зелёную малолитражку.
– Куда это мы ползём? – удивился вслух Фефа, пиная с силой кузов зелёной малолитражки. Вальтер поймал взгляд Огонька. Тот, похоже, уже пришёл в себя, и всё происходящее им обоим совсем не нравилось.
– Чё ты там под машиной потерял, мент? – продолжал куражиться Фефа. Из-под машины не доносилось ни звука, даже дыхания. Вальтер подошёл поближе.
– Валить надо, Фефа, пробормотал он. – Поехали.
Но тот, казалось, не слышал товарища. Он обвёл безумными глазами фасады, словно призывая их в свидетели, и потом перевёл взгляд на землю. Зелёный цвет машины почему-то злил его.
– Ты, наверно, масло сливаешь? – пошутил он.
Полицейский забился под задние колёса и затаил дыхание. Вжавшись в землю, он ждал, не сводя глаз с кроссовок Фефы. Его мучала боль в затылке, и он чувствовал, как ледяная сырость наполняет брючину: его правая нога лежала в сточной воде, которую, как назло, не успел сковать мороз. Фефа наклонился, чтобы заглянуть под машину, затем резко выпрямился. Его кроссовки пропали из виду, и для того, чтобы увидеть их снова, полицейскому пришлось выгнуться, опираясь на локоть. При этом он ударился лбом о днище машины, но левое колесо всё равно заслоняло ноги Фефы. От запаха бензина к горлу подкатывала тошнота.
Сначала Вальтер не поверил своим глазам, но затем вынужден был признать очевидное: именно это Фефа намеревался сделать. Огонёк тоже это понял – Фефа отворачивал крышку бензобака малолитражки.
– Фефа, окстись, – неуверенно позвал Саня.
В морозном воздухе словно летали иголки, жалящие в щёки, лоб, губы, подбородок, крылья носа, руки. Декабрьское иглоукалывание. Быстрым движением Фефа отвинтил крышку. Он наконец заметил стоящих сзади товарищей и протянул левую руку:
– Огоньку не найдётся?
«Спятил», – подумал Вальтер.
– Ты просто обалдел, остановись, Фефа, – сказал он, хватая того за руку и прямо в лицо крикнул: – Хватит уже!
Огонёк, хорошо зная буйный нрав Фефы, спрашивал себя, как тот отреагирует. От него можно было ждать всего чего угодно. Со своего места Саня не мог видеть распластанного под машиной полицейского и желал лишь, чтобы Фефа о нём забыл. Только бы вмешательство Вальтера не раззадорило его ещё больше.