Мера удара. Заиндевелые лица в сумерках - стр. 18
Минуты, потраченные на то, чтобы приподнять раненого и повернуть его в удобное положение, показались Фефе длиннее дня в камере заключения. Ворочая Вальтера, он повторял растерянно его имя, но в ответ слышал только постанывание или вообще молчание. Потом он вышел на воздух, прикрыл за собой дверь и, устало опершись о машину, стал нащупывать в кармане куртки воображаемые сигареты. Может быть, выместить досаду на машине и нанести по корпусу серию боксёрских ударов?
– Фефа, – раздалось в открытое окно машины.
Он нагнулся и улыбнулся Вальтеру. Обоим было нестерпимо холодно.
– Надо ехать, Фефа… Не тяни…
Перед тем как включить зажигание, немного успокоенный тем, что услышал голос Вальтера, Фефа спросил:
– А чё это за клоуны были-то?
Они миновали мост через реку. Заляпанная грязью дощечка чёрными буквами на белом фоне указывала путь к озеру. На секунду Фефа всмотрелся в тёмную гладь воды. Что она для него значила? Просто что-то холодное, чёрное и мокрое. Совсем не успокоительное, скорее тревожное. По крайней мере в данный момент. Он вспомнил вдруг, что, отвечая на его вопрос, Вальтер пустился в пространные объяснения, которые ничего не объяснили, такими путаными и еле слышными были его слова, практически сошедшие на шёпот. Он даже перестал слушать. Они пересекли какой-то посёлок, обогнули в центре мраморный памятник павшим в каких-то боях. У дверей булочной разговаривали две женщины.
Вальтер отчётливо ответил только на один вопрос.
– Куда мы теперь? – спросил Фефа.
Вальтер назвал место.
Фефу охватило беспокойство.
– Ты уверен, что нам туда надо?
– Борис звонил, – сказал конюх. – У них в «Золотом седле» тоже есть больные лошади. Боюсь, что это опять эпидемия.
Адам поблагодарил служащего и продолжил обход хозяйства. Оживление в конюшне было в самом разгаре. Лошади фыркали, перебирали ногами, тёрлись о барьеры, люди сновали туда-сюда. Один лопатой разбрасывал овёс в кормушке, другой тянул шланг от крана, собираясь включить воду. Адам подошёл к животным.
– Адам Фёдорыч, я хотел вас спросить…
Адам обернулся. Из проёма дверей на него смотрели тёмные глаза ещё совсем не старого человека, выделяясь на круглом добродушном лице, уже подёрнутом краснотой от привычных возлияний.
– Один день на следующей неделе? Согласен, бери, Паша, – ответил хозяин, не отрывая взгляда от лошадей. – Но с одним условием – принеси мне кусок торта с вашей свадьбы, угощу жену. Она любит сладкое.
Он с улыбкой минуту смотрел, как служащий, попросивший один день отгула, тяжело шагает между стойлами в полумраке конюшни. Паша был первым и лучшим из конюхов, кого Адам нанял на работу в своём питомнике. Незадолго до продажи хозяйства её предыдущий владелец уволил Пашу по причине, о которой Адам не хотел знать.
– Меня все устраивают, кроме него, – добавил продавец конюшни, когда они заключали контракт.
Из всех прежних работников Адам оставил одного Пашу. В посёлке хорошо отзывались об этом добродушном, общительном мужике, который ему сразу понравился, когда они встретились в поселковом кафе, выпили по рюмашке и потолковали. И с того момента Адам никогда не пожалел о своём выборе. Поговаривали, правда, о странной «манере» Паши обручаться по нескольку раз в году, а потом не жениться, что неодобрительно воспринималось народом как «дурацкая забава». Зато в уходе за лошадьми ему не было равных.