Меня любил Ромео - стр. 21
— Это я тебе признателен.
Чтобы не шлепнуться в обморок от умиления, я напоминаю себе, что пару минут назад он сравнивал меня и всех женщин с едой. Нельзя позволить его обаянию затуманить мой разум.
Но и продолжать с ним ругаться я не могу. Да и не хочу больше. Мы шагаем рядом и молчим, и я совершенно глупо бросаю на Бенволио любопытные взгляды. И отвожу глаза, когда он их замечает.
Странный он. Насмехался над Ромео за то, что тот излишне романтичный, но сам поцеловал мне руку и говорил такие милые слова, что любой Ромео бы обзавидовался.
— А куда мы идем? — спрашиваю я, когда замечаю, что мы не покидаем гнилой район, а углубляемся в него.
Меня это почему-то не пугает, просто любопытно.
— У меня есть одно дело здесь, — отвечает Бенволио. — Как только его сделаю, мы покинем это место, обещаю.
Ближе к концу аллеи мы подходим к пролету грязных каменных ступеней, вырубленных в земле. Такое чувство, что это лестница в ад. Но Бенволио спускается туда совершенно буднично, и я без колебания следую за ним.
Внизу нас встречает треснувшая и расколотая дверь. Бенволио стучит, и с той стороны раздается приглушенный шум. Затем дверь распахивается, и на пороге появляется чумазая, но невероятно красивая девочка лет семи. Волосы у нее хоть и давно немытые, но густые. Наверное, будут очень красивыми, если смыть грязь.
— Бен! — восклицает она.
Для маленького ребенка у нее очень приятный голос. Она широко улыбается, но улыбка покидает ее, когда она заглядывает Бенволио за спину и видит меня.
— Бен, это что, твоя жена? — хмурится она.
Бенволио хохочет и подхватывает ее на руки.
— Нет, моя принцесса, ты же знаешь, у меня нет жены.
Девчушка сияет.
— Это потому, что ты ждешь, когда я вырасту и выйду за тебя замуж?
Бенволио заглядывает ей в глаза и с притворным расстройством качает головой.
— Когда ты вырастешь, милая Виола, все мужчины Италии будут молить о твоей руке. Про меня ты и думать забудешь.
Она хихикает.
— Никогда!
Бенволио ставит ее на пол и входит в дом. Помещение, в котором мы оказываемся, нельзя назвать опрятным, но видно, что тут пытаются поддерживать чистоту. Из глубины комнат к нам мчится еще один ребенок.
— Бен! Бен!
Это мальчик. Тоже грязный, но тоже очень красивый. Удивительно похожий на Виолу. Кажется, они двойняшки.
Мальчик с разбега запрыгивает на ногу Бенволио, пока тот топает по комнате. Виола проделывает то же самое с другой его ногой, и дети радостно верещат, наслаждаясь поездкой.
— Себастьян, — говорит Бенволио, взъерошивая волосы мальчика. — Помнишь, чему я тебя учил?
Себастьян кивает, спрыгивает на пол и делает глубокий поклон в мою сторону.
— Доброе утро, синьорина.
Я официально склоняю голову и отчаянно пытаюсь не смеяться.
— И вам доброго дня, синьор.
Глаза Бенволио блестят, а Виола всё еще свисает с его колена. Когда я смотрю на нее, она показывает мне язык, и я отвечаю ей тем же, чем провоцирую у нее новый приступ смеха.
Она отлипает от Бенволио и бросается через комнату, чтобы запрыгнуть мне на руки. Я инстинктивно подхватываю ее и крепко обнимаю, пока она звонко целует меня в щеку.
— Ты мне нравишься! — заявляет она.
— Ты мне тоже, — признаюсь я.
— А как тебя зовут?
Я медлю и беззвучно открываю рот. Если я скажу: «Розалина», Бенволио поймет, что по мне страдает Ромео. Отчего-то мне не хочется, чтобы это произошло, хотя я не вполне понимаю, почему.