Любовь и проклятие камня - стр. 26
Она чувствовала тепло своих детей, понимала их тревогу за себя, но… ничего не могла сделать. Абсолютно. То есть совсем ничего. Капитан Ким так и не вернулся. А если он вообще не вернется? Как поступят с ее детьми? Что ждет их? От этих горьких мыслей на глаза навернулись предательские слезы.
«Толку-то плакать?» – устало подумала Елень и опустила тяжелые веки.
Глава пятая.
Видимо, для тиранов минувшая ночь тоже не прошла даром. Когда они появились в конюшне, то обои едва стояли на ногах. Елень все так же висела посреди конюшни, едва касаясь ногами пола, дети смотрели зверьками на солдат из своего угла. Щуплый, распространяя вонь перегара, прошелся по конюшне, зачем-то заглянул в пустые стойла. А потом, так ничего и не найдя, бросил миску с водой детям, а сам вышел.
Пленники только перевели дух, как тот вернулся уже с миской риса. Он остановился перед Елень и стал есть из нее прямо у нее на глазах. Хванге судорожно сглотнул. Сонъи отвернулась. Мать молчала.
– Не хочешь накормить деток своих, а то того и гляди помрут с голодухи? – усмехнулся он.
– Мы не хотим есть! – хором провозгласили дети.
Елень, приподняв голову, просверлила его взглядом.
– Принеси им риса, – сказала она.
– А где же «пожалуйста»? – усмехнулся тот.
Елень с досады скрипнула зубами, но покорилась:
– Господин солдат, принесите, пожалуйста, чашку риса моим детям. Очень вас об этом прошу.
Тот расхохотался, плюясь рисом, и, обернувшись к детям, кивнул на их мать.
– Умеет, оказывается, просить, – усмехнулся он, – но ты ж знаешь, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Пой! Весели мое сердце, и я буду милостив.
Сонъи подскочила на ноги, хотела что-то сказать, но мать глянула на нее, и та осеклась, опустившись рядом с братом.
Елень покорно пела все утро. За это ее детей накормили, те, правда, решили, проявить гордость и отказаться от еды, но мать заявила, что для борьбы нужны силы, а откуда тем взяться, если дети не станут есть. Брат с сестрой ели, запивая рис собственными слезами. А Елень пела и ей начало казаться, что сегодняшний день пройдет более спокойно. Палачи вчера хорошо на ней отвели душу.
Горло заболело спустя несколько часов. Елень замолчала, было, но в дверях спустя мгновенье замаячил щуплый.
– А ну пой! – рявкнул он, вскинув вверх самострел.
Женщина просверлила его взглядом и вновь запела.
«Пес с ним, все лучше, чем опять бить бы стали», – подумала она.
Она перехватила глоток воды и продолжила петь.
Палачи скоро вернулись. Им было скучно. Было скучно просто сидеть и охранять. Зачем? Ведь есть прекрасная возможность провести время интересно, с наслаждением, да еще и отомстить за невинно убиенного родственничка. Такая сладость видеть страдания этой чужой бабы, которая ради своих детей любому глотку перегрызет, в прямом смысле этого слова! Вон народу сколько положила! Да здесь, доведись, убила бы и не задумалась бы! Вон как смотрит, просто дыры сверлит своими ведьмовскими глазами!
Сколько часов она уже поет без остановки? Казалось, что уже несколько дней. Голос был уже чуть слышен. Язык едва ворочался во рту, куда, казалось, насыпали песка, так неприятно царапал нёбо.
– Эй, ты спать надумала? – тычок чем-то острым привел ее в чувство.
Елень подняла тяжелую голову – палачи ухмылялись, тыча в нее древком копья.