Ловушка неверия или Путь в никуда. Критическая история атеизма - стр. 27

– А вам придется переночевать в хлеву, – сказал Нобу спутникам лекаря, – в доме для всех места не хватит.

Подкрепившись ячменным варевом, сдобренным растертыми корнями дайкона, Криштовао с удовольствием вытянул гудевшие от усталости ноги на соломенной подстилке и почти мгновенно уснул. Крестьянин и его жена ещё какое- то время возились с домашними делами, и, наконец. погасив чадящий светильник, тоже отправились на боковую. Однако их сон был прерван стуком в дверь.

– Кто? – недовольно спросил хозяин, сжимая в руке увесистое полено.

– Нобу- сан! – послышалось из- за двери. Это я, Аки, ваш сосед. – Мой сын заболел, ему очень плохо. Говорят, у вас остановился лекарь! Прошу вас, Нобу- сан, спросите его, не мог бы он посмотреть моего мальчика? Он очень страдает.

– А до утра это не подождет? Отец лекарь добирался сюда четыре дня, очень устал. Он спит.

– Боюсь, до утра Джун не дотянет. Просто спросите его. Если он настоящий лекарь, он не оставит ребенка в таком состоянии. Скажите, пусть не сомневается, у нас есть чем заплатить.

– Ладно, ждите там. Спрошу.

Вопреки опасениям, лекарь отказываться не стал. С трудом поднявшись и перевязав чистыми лоскутами кровоточащие мозоли на ногах, он поплелся сквозь ночную тьму вслед за отцом ребенка по раскисшей от дождя. глинистой тропинке, стараясь не поскользнуться и не скатиться вниз по крутому склону.

Затерянная в лесной глуши деревушка Тохо представляла собой дюжину. крестьянских дворов. разбросанных среди скал на значительном удалении один от другого, так что идти пришлось довольно долго. Наконец впереди показался дом, весьма похожий на минку господина Нобу.

Крестьянин, отец больного, проводил его к постели, на которой распластался мальчик лет девяти. Он был покрыт испариной, тяжело дышал и время от времени его худое тело сотрясали судорожные конвульсии. Перед ребенком причитала женщина, видимо его мать. В дальнем углу комнаты из кучи лохмотьев выглядывало несколько испуганных детских лиц, в другом углу расположилась старуха, что- то разминавшая каменным пестом в ступке и бросавшая на пришельца недружелюбные взгляды.

– Как тебя зовут, дитя? – спросил Криштовао, склонившись над постелью больного. Тот не ответил

– Джун. Его зовут Джун, – ответила за него женщина. – Я Ханако, его мама.

Осмотрев ребенка, ощупав его живот и проверив пульс, Криштовао спросил, был ли ребенок крещён. Крестьянин, опасливо оглянувшись, молча кивнул, показав завернутое в тряпицу грубо вырезанное из дерева распятие. Попросив немного воды, лекарь высыпал в плошку. горсть снадобья из кожаного. мешочка, размешал, и дал мальчику выпить.

– Теперь он исцелится? – с надеждой спросила Ханако.

– Питье облегчит его страдания, – ответил лекарь, – но исцелить его может только Господь. Вы знаете молитвы? Просите Бога исцелить вашего сына. Только у Него есть власть над жизнью и смертью. Una salus est misericordia Dei nostri40.

Опустившись на колени перед постелью больного, он осенил себя крестным знамением и стал читать молитву:

– Sub tuum praesidium confugimus, sancta Dei Genetrix:

nostras deprecationes ne despicias in necessitatibus…

Отец и мать ребенка присоединились к нему:

– sed a periculis cunctis libera nos semper, Virgo gloriosa et benedicta.

Domina nostra, mediatrix nostra, advocata nostra;