Ловцы книг. Замечательный предел - стр. 32

– Красиво, – согласилась Юрате. – Ну, вам и нельзя иначе. Язык должен быть очень точным, если не оставляет возможности врать.

– Я тебя перебил, – спохватился Миша. – Это на нервной почве, прости.

– Да не страшно. Если уж начала рассказывать, с толку меня не сбить. Так вот, как у всех молодых и неопытных, у меня был лучший в мире учитель, источник сил и опора, мой идеал и смысл. Так было, пока из совокупности моих дел и внешних обстоятельств следовало, что я сбудусь, справлюсь, сделаю всё как надо, проживу сколько требуется и однажды стану этим бесконечно могущественным, непостижимым для сегодняшнего меня существом. А когда моё будущее отменилось вместе с моей реальностью, некому стало меня опекать. Это самое страшное из всего, что со мной случилось. Даже не сама перспектива скорой окончательной гибели, а прижизненная разлука с тем, без кого и чего невозможно быть. С собственным смыслом. С той бездной и вечностью, которой мы сами становимся на каком-то этапе пути. С бесконечной любовью, из которой мы, молодые и взрослые, в настоящем и будущем почти целиком состоим.

– Капец, – вырвалось у Миши, хотя он дал себе честное слово больше не перебивать.

– Да, – согласилась Юрате. – Я была уверена, он. Несколько лет назад художники из Финляндии сняли видео про последние десять минут последнего часа Земли[16]. Не знаю точно, как они это сделали, вроде бы, анимация, но выглядит, как документальная съёмка. Ты случайно не видел? Ай, да конечно не видел! Ты же сюда не на выставки, а за книгами приходил. Ничего, наверстаешь. Пришлю тебе ссылку. Обязательно посмотри. Узнаешь две важные вещи: насколько крутым здесь бывает искусство и как я жила в последнее время. Кстати, понятия не имею, сколько. Сорок лет? Двести? Год? Восемнадцать? Три? Любая версия может быть правдой. Даже что всего один день. Свидетельства и факты – иллюзия, память – тем более. И время тоже иллюзия. Не на что опереться. Слишком зыбкое всё.

– Мне уже даже твоё видео смотреть не надо, – вздохнул Миша. – Чувствую себя так, словно пришли мои последние десять минут.

– Обойдёшься! Ты мне нужен живым. Дел страшенная куча. Потому что я продолжаюсь. Оказалось, я опять вечно есть. Просто связь ненадолго нарушилась. По техническим, как говорится, причинам. Умирающая реальность неспособна вместить то, чем я стану. Для него ничего тут нет.

– Как – ничего? – опешил Миша. – Ты сейчас живёшь здесь. ТХ-19, при всех своих недостатках, не наваждение, а совершенно реальное место. Даже слишком реальное; собственно, в этом корень их бед и проблем. Общеизвестно, что чем плотнее материя, тем жизнь тяжелей.

– Плотность здешней материи – тоже иллюзия, – отмахнулась Юрате. – Эта реальность только кажется убедительно прочной. Но мало ли, что кому кажется. Время её прошло.

– Херассе новости.

– Да не то чтобы новости. Давно уже ясно, к чему идёт. Мы были великим шансом этой реальности, единственной вероятностью, у которой есть нормальное продолжение. Не дать нам осуществиться – самоубийственный шаг. Сопротивляясь изменениям, можно только продлить агонию. Но агония – это не жизнь.

– Я не особо люблю ТХ-19, ты знаешь. Но всё равно очень жутко звучит.

– Ну, теперь-то уже не жутко. Если я буду вечно, значит, однажды осуществится мой мир. Мы неразрывно связаны. Без него мне некем и незачем быть.