Лиллехейм. Кровь семьи - стр. 12

Йели разбрасывал обувь и швырялся едой. Янника бросалась в ответ чем ни попадя и обожала драться ногтями и подушками. Алва же постоянно возводила курганы из книг, словно боялась упустить хоть одну букву. Но не это привлекло внимание Сиф – или обострило ее экстрасенсорное восприятие, как выразилась бы Алва.

Сиф быстро пересекла коридор, ведущий в северную часть дома, и прижалась лицом к стеклянной панели задней двери. Салатовые волны панели искажали перспективу, и Сиф распахнула дверь.

В лицо ударил ветер, несший душок спутанных трав с поля.

Глаза Сиф отыскали кромку леса. Деревья вдалеке стояли неестественно тихие, окутанные туманом, в котором золотилось солнце.

На границе поля и леса темнели два силуэта, точно исполинские черные пальцы, выбравшиеся из земли, чтобы поглазеть на синеву. Они растворились в дымчато-золотой утренней взвеси, как только Сиф обнаружила их.

Незваные гости.

Внутри Сиф ничто не дрогнуло. Она вернулась в дом и приготовилась посвятить себя домашним делам. Но сперва избавилась от неудобной одежды и всюду задернула шторы.

1.

Тормоз заклинил заднее колесо, и на асфальте остался черный след. Но еще до того, как велосипед окончательно застыл, Йели спрыгнул с него. С трудом подавил желание сделать кувырок на школьном газоне.

– Ну и кто папочка, а? Сделал я вас, бабессы! – возвестил он, тыча пальцем в сестер.

Янника, которая, к слову, задержалась на светофоре, попыталась дотянуться до брата. Однако зацепилась высоким воротником кеда за педаль и с шумом растянулась. Йели зашелся в счастливом смехе. Продолжая трястись от хохота, помог сестре подняться.

На них оглядывались. Позевывая и вяло переговариваясь, учащиеся направлялись в Общеобразовательную школу Альты, разбредаясь по корпусам. Сценка с Янникой едва ли сделала их мысли более радужными. Тем более в четверг, когда неделя только перевалила в сторону выходных.

Янника растерялась. Ей хотелось обнять Йели и мимоходом хорошенько двинуть ему по шарам. Алва завела свой велосипед на велопарковку, а потом проделала то же самое с велосипедами брата и сестры. Ее донимали мрачные мысли, но даже и без них она бы не включилась в очередную игру детишек Миккельсенов.

– Как дела, бычара? – раздался звонкий голос.

Подошел Дагги Толлефсен, паренек с вдовьим мыском, сын местного аптекаря. Он тоже был ребенком стаи, одним из тех, чьи родители покинули Лиллехейм.

– Ты что же это, Дагги, назвал меня парнокопытным? – проскрежетал Йели.

Дагги опешил:

– Какая муха, Йель? Это же просто приветствие. Типа: «Как дела, чувак?»

– Она. – Йели мрачно показал на Яннику. – Она меня укусила.

– Он просто потерял свое топливо. Свое коровье топливо!

Йели взвыл, когда Янника, заливаясь хохотом, помчалась в школу. Она взлетела по ступеням и, миновав парадную дверь, устремилась в холл. На ходу оглянулась – и тут же врезалась в кого-то.

Через мгновение ее швырнуло на пол.

Она не просто отлетела от препятствия, как мячик от стены.

Ее намеренно отбросили.

На нее угрюмо взирал Нильс Нюгор, старшеклассник. Но знали его в школе не за рост или нрав дурной кобылки. У Нюгора неизменно пахло изо рта протухшей зеленью. Рядом лыбились его дружки, Спагетти Элиас и Хокон. Оба пытались походить на своего лидера и даже одевались примерно одинаково – ботинки на высокой шнуровке и обилие драной джинсовой ткани.