Лилии полевые. Серебряный крестик. Первые христиане - стр. 33

– Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня! Каждый день бывал Я с вами в храме, и вы не поднимали на Меня рук, но теперь ваше время и власть тьмы.

Скоро вся толпа миновала Рувима, направляясь к выходу. А Рувим, под влиянием этого голоса, долго еще стоял у маслины, не двигаясь с места. В ночном воздухе так и царил этот спокойный, исполненный достоинства голос, не лишенный, в то же время, упрека по адресу всей иудейской знати.

По лицу юноши скатилось несколько крупных жгучих слез.

– Да, это правда, – прошептал он. – Теперь – ваше дело, лицемеры! Ваше дело, сыны тьмы! Теперь вы не отпустите из своих когтей Эту Невинную Жертву. Он в вашей власти.

И с поникшей головой Рувим двинулся к выходу. Конец же этого предательства был для него совершенно ясен и понятен.

Глава IV

Было далеко за полночь.

По пустынным, уснувшим улицам Иерусалима быстро пробиралась фигура человека, поминутно ежась от холода. То был Рувим. Он шел удрученный всеми предыдущими ночными событиями, с тяжестью на сердце, с больной душой. Ему, как сыну уважаемого фарисея Аминадава, ничего не стоило проникнуть во дворы первосвященников Анны и Каиафы.

И он видел и слышал все.

Видел эти позорные ночные суды, слышал все возводимые на Невинного Страдальца клеветы.

Но когда дело дошло до оскорблений, издевательств и побоев, кои посыпались на голову Иисуса, Рувим не выдержал и оставил двор первосвященника. Его душили слезы при виде этой беззащитной Жертвы, над Которой всячески глумились грубые и наглые слуги.

И Рувим пошел домой, унося в сердце, с одной стороны, необыкновенную жалость к невинно Осужденному, а с другой – крайнее негодование на несправедливых, коварных, преступных судей.

Скоро он подошел к калитке своего дома. Привратник, услышав голос молодого господина, быстро распахнул дверь.

– Отец еще не вернулся? – спросил Рувим.

– Нет.

– А Завулон?

– И Завулона тоже нет.

«Вероятно, он где-нибудь стоит у костра и греется вместе со слугами», – подумал Рувим.

В комнате сестры он заметил едва мерцающий свет. Очевидно, она не спала, томясь ожиданием. Рувим, сбросив с себя плащ и меч, через минуту входил уже в комнату сестры.

– Наконец-то ты вернулся! – вскричала Лия, бросаясь навстречу брату. – Я измучилась без тебя! Где же ты был так долго? Ну что? Как?..

Но вид брата красноречивее всяких слов говорил о результате дела.

– Рувим! – вскричала Лия. – Его взяли, да? Я вижу это по твоему лицу. Это правда?

– Да, Лия, Он во власти наших начальников! – ответил Рувим, опускаясь с видом крайне усталого человека на первый табурет. – Увы… Я сделал все, что мог сделать. Слушай!

И он подробно описал сестре все: события в Гефсимании, взятие под стражу Великого Равви, ночной суд над Ним у Анны и Каиафы, оскорбления, насмешки, побои… И закончил рассказ осуждением Его на смерть.

Лия выслушала рассказ брата, сидя на своей софе и в глубокой горести опустив свою изящную голову. По ее смуглому личику медленно текли слезы и терялись в складках белоснежной одежды.

– Но как это жестоко и бесчеловечно, – вскричала она, выслушав печальную весть, – издеваться над беззащитным Человеком! Я теперь глубоко презираю пустого, негодного Каиафу! Пусть кровь Этого Страдальца падает на его голову! Ты говоришь, что завтра еще будет суд у Пилата?