Лёля и Мармизюкин - стр. 8
А юркий шиш снова подкатил к лицу девочки и, как ни в чём ни бывало, затараторил.
– Тебе нужно вернуть радость. Тогда температура опустится, ты выздоровеешь, и не придётся лежать в кровати.
– А разве можно вернуть радость? – засомневалась Лёля.
– Ещё как можно!
Пушистый комочек завертелся, закружился, запищал. Когда он остановился и замер, то выглядел в два раза больше обычного. Даже его крошечный хвостик с кисточкой подрос.
– Ой, Мармизюкин, ты вырос! – восхитилась Лёля.
– Конечно. Чтобы творить чудеса, нужно быть больше, – кивнул бесёнок и скомандовал. – А теперь закрой глаза и сосчитай до десяти. Прямо как дни, после которых вернутся твои родители.
А Лёлю обуяло предвкушение сказки. Она аж задрожала от нетерпения, но послушно закрыла глазки и принялась считать вслух.
– Раз, два, три.
Долой три дня, скорее приезжай, мама.
– Четыре, пять.
Быстрее, быстрее пусть летят эти скучные дни! Папа, я так скучаю!
Но вот дальше считать у Лёли не получилось: она умела вести счёт только до пяти. Вот сколько годков ей было, столько и считала.
– Ой! А я дальше не умею! – запаниковала она.
– Глаза не открывай! – донёсся строгий голосок. – Я за тебя досчитаю.
И действительно, Мармизюкин принялся называть цифры.
– Шесть, семь, восемь, девять и десять. Всё, можешь открывать глаза.
Лёля открыла глаза.
– Где это мы?! – удивилась и испугалась она.
Лёля по-прежнему лежала под одеялом в кроватке, только вот сама кроватка стояла не в комнатке, а в самом настоящем лесу! Ни стен, ни потолка, ни пола – кругом трава да деревья. И солнечно и тепло.
– Ну, чего лежишь? Вставай и пошли за мной! – задорно пропищал Мармизюкин, спрыгивая с одеяла на землю.
Лёля испугалась, она вжалась головой в подушку и целиком скрылась под одеялом. Где это она? Как вдруг тут оказалась? И, главное, что такое это «тут»?
– Эй, выползай из-под одеяла! – услышала Лёля.
– Нет! Я боюсь!
– Да не бойся, выходи. Ты же хотела вернуть радость. Передумала?
И какой же хитрый голос был у этого бесёнка! Не устоять.
Лёля отважилась и приоткрыла личико. Лес никуда не делся. А ведь она никогда не была в лесу одна, без взрослых.
– Ну же, радость вот-вот убежит, – суетился поблизости шиш.
– Как она может убежать? – не поняла Лёля.
– Как, как. На ножках. Возьмёт и убежит, – ответил Мармизюкин.
– А как она выглядит? – Лёля стянула одеяло до груди.
– А мне почём знать? У каждого она своя, эта радость.
Лёля медленно стянула с себя одеяло. Ей не было холодно, несмотря на температуру: её тело надёжно оберегала пижама. Вот только ножки оказались босы. Так босиком Лёля и встала на землю.
Под ножками ощущалась мягкая травка. Коротенькая и светло-зелёная. Идти по ней даже приятнее, чем по бабушкиному ковру.
А Мармизюкин катился вперёд. Меж тонких берёзок подпрыгивал, осинки с клёнами огибал да вокруг ёлочек пританцовывал. Лёля услышала, как красиво поют птички. Так часто на рябинке во дворе бабушкиного дома любил распевать песни соловей.
А бесёнок катил всё дальше и дальше. Деревья поредели, под ногами вместо травки проступил пружинистый изумрудный мох. Идти по нему – одно удовольствие.
Вдруг совсем рядом показалась змея. Лёля вскрикнула и замерла на месте.
– А ну, кыш, говорит тебе шиш! – грозно пропищал Мармизюкин.
Змейка тут же торопливо уползла.
Как же здорово, что есть Мармизюкин, радовалась Лёля. И если бы теперь кто-нибудь решил проверить градусник, то увидел бы, что красная отметка спустилась на одно деление.