Лёля и Мармизюкин - стр. 10

– Но я не спала, бабуля, – возражала Лёля, пока бабушка вложила ей под мышку градусник. – Это всё взаправду было.

– Ну, ну, – сказала бабушка.

А Лёля-то видит, что Баба Ната не поверила. И снова ей стало грустно.

– Надо же, температура упала. Тридцать шесть и шесть! – обрадовалась Баба Ната.

– Так я выздоровела? – тут же воспрянула духом внучка.

– Выходит так, – кивнула бабушка.

– Значит, я могу не лежать в кроватке, а пойти играть во дворе?

– Ну-у, – задумалась бабушка.

Но внучка так смотрела на неё.

– Ладно, иди, только переоденься и не мочи в лужах ножки, – последовал наказ.

– Ага.

Лёля мигом стянула с себя пижаму и оделась. Она вприпрыжку направилась во двор, где её ждало нечто большее, чем игры и открытия. Там её ждала радость.

Что-то не то было с этой ночью. Вроде бы Лёля легла в обычное время, и перед тем выпила тёплого молока с овсяным печеньем, но сон почему-то не шёл.

За окошком ещё не успело стемнеть, а потому спокойно засыпать, ничего не боясь, – самое то. Но сон как назло не шёл к Лёле. Зато, тихонько вздыхая, принялись пробуждаться кошмарики.

Кошмариками мама ласково называла Лёлины страхи. Особенно много их появлялось ночью. Эти упрямые негодяи днём предпочитали таиться где-нибудь, где темно. Ведь известно же, что всё страшное приходит из темноты, значит, и кошмарики должны были в ней прятаться. Сама Лёля никогда не видела, каковы на вид кошмарики, но зато превосходно знала, что способствовало их приходу. Если вдруг где-то раздавалось осторожное шуршание, как будто скреблась нагловатая мышь, если тень от уличной ветки на полу удлинялась, как чья-то тощая рука, – это всё были проделки кошмариков.

Зачем они её пугают? Лёля не знала и не желала знать. Да и ни один ребёнок не захотел бы знать. Страшно же! А уж, тем более, встретиться лицом к лицу со страхом. Наверняка, кошмарики безобразные и чудовищные.

Лёля лежала, натянув одеяло до самой шеи. Вот за окном от ветра закачалась ветка яблони, а в лунном свете на полу растопырилась и задёргалась страшная лапища. Кто-то пробежал вдоль стены под окном, совсем тихонечко, на малюсеньких лапках. А с улицы раздалось грустное и протяжное «У-ух». Лёля не знала, что на яблоню любит прилетать сова, ведь это она издавала такой звук. В воображении маленькой пятилетней девочки все звуки и картинки сложились в ужасных кошмариков. А кто ж ещё мог подобное вытворять?

И Лёля, тихонечко вскрикнув, накрылась одеялом целиком. Все дети верят, что надёжнее укрытия в целом мире не сыскать. И Лёля верила.

Прошла минута, а Лёле казалось, что час. Под одеялом хоть и безопаснее, но всё же душно. Да ещё такое ощущение, что вот-вот кто-то тронет за бок или ногу. Лёля сжалась в комочек, сильно поджав ноги.

– Эй! Ты чего кричишь? И почему под одеялом? Замёрзла что ли? – раздалось вдруг в тишине.

И этому голосу Лёля обрадовалась несказа́нно. Она мигом скинула с лица одеяло и устремила взгляд на шкаф. В потёмках его было не разглядеть, но, несомненно, Мармизюкин сидел на пятой полке.

– Мармизюкин! – пролепетала Лёля.

Как же хорошо, что бесёнок с ней в страшную минуту. Вдвоем с ним никакие кошмарики уже не страшны.

– Вот услышал, как некоторые пугливые кричат, решил посмотреть, в чём дело. Вдруг помощь нужна, – беспечно выговорил шиш своим писклявым голоском.