Лёля и Мармизюкин - стр. 12
Огонь вышел чёрный и без дыма, но ручища вдруг скукожилась, усохла и стала обыкновенной тенью ветки. Ничего страшного в ней больше Лёля не видела.
– Ух ты! Мармизюкин, ты просто прелесть! – воскликнула Лёля, забыв страх перед драконом.
И даже села на кроватке, забыв про спасительное одеяло. Оно скатилось с плечиков до живота. А дракон вдруг исчез, зато по полу покатился тёмный пушистый комочек. С разбегу он подпрыгнул и заново вскочил на кроватку к Лёле.
– Видишь, больше ручища тебя не побеспокоит, – заверил шиш девочку. – Можешь спать спокойно.
– Ага, – согласилась Лёля.
И только она это сказала, как под окошком, вдоль стены, снова кто-то пробежал на маленьких лапках.
– Ой! Кошмарики! – вскрикнула дёвочка и нырнула под одеяло.
– Да не кошмарики это, а всего-навсего мышь, – усмехнувшись, объявил бесёнок.
– А вдруг не мышь? – раздался упрямый Лёлин голосок.
– А я тебе один фокус покажу, сделаешь его, и ни один кошмарик тебя не тронет, – предложил Мармизюкин.
Фокусы Лёля любила. Когда из рукава достают ленты и цветы, а из шляпы – белого голубя. Она опасливо высунула голову из-под одеяла. Мармизюкина так позабавил её страх, что он едва сдержался, дабы не рассмеяться. Аж крошечный хвостик с кисточкой задрожал.
– Не смешно! – обиделась Лёля, заметив, что над ней насмехаются.
– Наверное, – только и сказал бесёнок.
Лёля надулась и решила снова уйти под одеяло, на этот раз из обиды. Очевидно это поняв, Мармизюкин заговорил:
– Тебе бабка что-то говорила обо мне? Что-то про ши́ша?
Лёлю так озадачил вопрос, что она тут же забыла, что обиделась.
– Да, она назвала тебя бесёнком, – Лёля послушно повторила слова Бабы Наты, – правда, я не знаю, что такое бесёнок. Это зверёк?
На этот раз Мармизюкин сдерживаться не стал и захихикал тонким голоском. А Лёля вдруг почувствовала себя глупо, да так, что растерялась.
Шиш, нахихихавшись, всё-таки смилостивился и произнёс:
– Бабка верно меня назвала. Я бесёнок, но не зверёк никакой. Я шиш! А вот тебе фокус, чтоб отпугивать кошмариков: сложи пальцами фи́гу и покажи туда, откуда лезут кошмарики.
– Но это же не-при-ли-ч-но, – Лёля по слогам произнесла недавно выученное от бабушки слово. – Это нельзя показывать.
– Ещё как можно! – возразил Мармизюкин. – Для дела можно. А когда будешь показывать, приговаривай так: Видишь шиш, а ну-ка кыш! И все кошмарики враз попрячутся и носа не покажут.
Лёля засомневалась, что это подействует на докучливых кошмариков. Видя это, бесёнок предложил:
– А давай сейчас и попробуй. Сделай фигу и скажи, как я тебя научил.
Говорил он так уверенно и легко, что Лёля поддалась его уговору и, отбросив с груди одеяло, села на кроватке. Она сложила пальчики правой руки в фигу и направила туда, где только что пробежал некто на маленьких лапках.
– Видишь шиш, а ну-ка кыш! Кыш!