Кто не спрятался – я не виноват… - стр. 35
В общем, из бани мы выползли с ней чуть ли не на четвереньках. Кое-как добрели до дома и плюхнулись на кровати, оставив Юрику в управление большую кухню с печкой.
Отключилась я почти сразу и спала, что называется, без задних ног. Ни снов, ни видений, никаких тревожных или необычных картин или мыслей. Словно кто-то взял и просто выключил рубильник. Всё верно: мозг, перегруженный событиями последних дней, нуждался в полноценном отдыхе.
Просыпалась я медленно и неохотно. Казалось, что кто-то зовёт меня по имени – тихо, издалека, но очень настойчиво, пытаясь пробить тёмную завесу небытия. Я открыла глаза. За небольшим оконцем, задернутым до половины шторками в жёлтые, почти выцветшие растительные узоры, стоял белёсый свет. Я попыталась нашарить возле кровати свои часы, которые сняла, отправляясь в баню. Не нашарила и чуть не загремела с кровати. Попыталась резко встать, но не тут-то было: панцирная сетка не собиралась так быстро выпускать меня из своих объятий. Это меня почему-то разозлило. Предприняв ещё одно усилие, я встала – точнее, выпрыгнула. Пружины жалобно заскрипели, возмущённые таким резким обращением. Интересно, сейчас день или ночь? Нужно было разыскать свои часы. Почему-то мне показалось очень важным определить, который сейчас час.
Накинув старенькое застиранное покрывало наподобие шали на плечи, я, ступая на цыпочках, вышла из комнатки. В кухне, составив две большие деревянные лавки вместе, на каком-то старом кожушке спал Юрик. Мои часы лежали на столе. Я схватила их и уставилась на циферблат. Стрелки замерли на двенадцати часах. Я в недоумении немного похлопала ресницами: в каком смысле – двенадцать? Полночь или полдень? И только потом заметила, что секундная стрелка на моих часах не двигается. Часы стояли, и это было очень странно. Что называется, в снег или в дождь, просыпаясь, где бы я ни была, первым делом я заводила свои часы и не могла припомнить случая, чтобы они хоть раз остановились. Попробовала покрутить колесико завода, но это ничего не дало. Секундная стрелка, как прилепленная, стояла на месте, не желая двигаться. Так, ладно… С этим разберёмся позже.
У меня вдруг возникло непреодолимое желание выйти на улицу, чтобы вдохнуть прохладного, пропитанного туманом и хвойной терпкой горечью свежего воздуха. Двери в сени и из сеней были закрыты, но не заперты. Я хмыкнула. Правильно… Кого в своём дому бояться? Не обуваясь, вышла на крыльцо. Постояла, оглядываясь по сторонам, зябко передёрнула плечами и поплотнее запахнула на груди мою импровизированную шаль-покрывало. И только тогда увидела на лавочке, стоявшей около дома, глиняную крынку, аккуратно завязанную сверху чистой тряпицей. Рядом стояла небольшая плетёная корзинка с яйцами и пучком укропа сверху. На земле, недалеко от этого богатства, стоял обычный мешок. В нём что-то было. По холодной траве я прошлёпала к мешку и оглянулась. В тумане разглядеть что-то дальше десяти метров от себя было практически невозможно. Но ведь всё это богатство не само здесь появилось?! В мешке было немного картошки, морковки и лука. А в крынке – молоко. Свежее, ещё тёплое, парное. Голова у меня заработала, и я подумала, что коров доят утром и вечером. Вечер сейчас быть не может. Вечером мы мылись в бане, а потом я уснула. Значит, всё-таки утро.