Кто не спрятался – я не виноват… - стр. 37

– Можешь кликать меня Сурма…

Я кивнула. Сурма… Очень для него подходящее имечко. Дело в том, что после наших похождений в горах я очень заинтересовалась этимологией и особое внимание уделила языку Чуди Заволочской. С источниками было туговато: в библиотеках я мало что обнаружила. Останавливаться перед такими препятствиями я не привыкла и пошла дальше. Поступив в университет, первым делом отправилась в историко-архивный научно-исследовательский институт. Там мне посчастливилось встретить одну бабульку, доктора наук, между прочим. Вот она-то и просветила меня, ко всему прочему, позволив покопаться в архивах. В общем, с древнего языка Чуди слово «сурма» означало некое погружение в тайну, «туман, скрывающий истинную мудрость», если чуть точнее. Обычно такие имена давались старейшинам племени или даже волхвам.

На слова старика я кивнула головой, мол, понятно. Приседать в книксене и лепетать что-то вроде «приятно познакомиться» не стала, сочтя это в данной ситуации глупым кривлянием. Но на его вопросы отвечать не торопилась. Проговорила чуть насмешливо:

– Давай так… Ты мне расскажешь, что тебе известно о событиях в поезде, а я после в деталях поведаю, что там случилось реально.

Дед нахмурился, сверкнув глазами, а собачки у его ног заволновались, встревоженно глядя на своего хозяина. Собака – животное чуткое: гнев или страх человека распознаёт сразу, тем более близкого им человека. Но мне страшно не было. Я продолжала внимательно смотреть на него, ожидая ответа. Поняв, что наши с ним «гляделки» ничем не кончатся, если он не заговорит первым, Сурма выдохнул. Посмотрел внимательно на свою клюку, которую всё ещё продолжал сжимать не по-стариковски сильными пальцами, и, не глядя на меня, пробурчал:

– Тот, кого убили, был коллекционером. И не тем, которые сидят в своей «пещере» в ожидании, когда к их ногам принесут сокровища. Сам он был по профессии археологом и работал, всегда балансируя на грани закона. Однажды ему в руки попал артефакт, который принадлежал нашему народу. Он был осторожен и не кинулся сразу на аукционы. Изучил тему и очень тонко пустил в своих кругах даже не информацию, а намёк на неё: мол, с удовольствием продам документы в «добрые руки». К сожалению, его намёк поняли не только те, кому он предназначался. – Он кинул на меня проницательный взгляд и пробурчал недовольно: – Надеюсь, тебе не нужно растолковывать, кто такие «тёмные»?

Я отрицательно помотала головой. Довольно хмыкнув, он продолжил:

– У них свои люди повсюду. Иршад, хорошо тебе известный, остался жив после… – Он замялся и ворчливо проговорил: – Ну, в общем, ты знаешь, после каких событий. Думаю, его люди пронюхали, что Бальтазар намеревался продать эти документы нам. Вот на встречу он и ехал в этом поезде. Мы хотели приставить к нему своих людей, но Бальтазар наотрез отказался. Более того, он заявил, что если только почувствует, что за ним следят или наблюдают наши люди, сделка будет аннулирована. – Старик вздохнул. – Самонадеянность ещё никого до добра не доводила…

Я с огромным вниманием слушала Сурму. А когда он закончил, почему-то шёпотом спросила:

– А что это были за бумаги? Что в них ТАКОГО было, что тёмные захотели их заполучить?

Дед нахмурился. Чувствовалось, что моё любопытство его раздражало. Он нехотя ответил: