Красный кардинал - стр. 15
Правильнее всего было бы передать брошь полиции и сознаться в недоразумении, но подобное действие повлечёт за собой расследование и неизбежную огласку. С неё спросят, почему она не рассказала про юнкера сразу на балу. Наверняка кто-то не поверит. Пойдут слухи, а следом за ними случится скандал. Последнего необходимо избежать.
Ещё страшнее, если глупую рубиновую пташку обнаружат в её вещах.
Так что выход один – выбросить в Неву и позабыть как можно скорее.
Но что, если тот юнкер на неё укажет? Тогда она может сказать, что попросту испугалась и не знала, как поступить. Что, по совести, правда и есть.
Ещё хуже будет, если по её душу явится зачинщик сего преступления. Тогда беда из скандала перерастёт в настоящую угрозу для жизни.
Нет. Выбрасывать брошь нельзя.
Варя мученически вздохнула и едва слышным, досадливым шёпотом процитировала Екатерину Великую, глядя себе под ноги:
– Лекарство от глупости ещё не найдено.
Разумеется, она глупее любой необразованной девицы из самого глухого медвежьего угла! Умная бы не взяла тот платок. И уж точно не оставила у себя. Не от жадности же ведь поступила, а от растерянности. Сдалась ей эта птичка. Как там сказала София? «Красный кардинал», кажется. Придумали тоже!
Варя когда-то видела таких птиц в зоологическом саду. Премилые, ярко-малиновые и с хохолками. А ещё с чёрным контуром вокруг клюва, из-за которого кажутся невозможно сердитыми. В детстве Варя сказала маме: «Вот бы и мне такого птенчика!» Маменька тогда посмеялась только, пообещав ей канарейку. А глупая Варвара беду накликала, не иначе.
От расстройства захотелось то ли расплакаться, то ли нервно рассмеяться.
Выглянувшее солнце совсем разогнало облака. От травы нехорошо парило. Так, что девушка пожалела об оставленном в комнате веере.
Пожалела, да и запнулась на месте, неловко шаркнув ногой.
Внезапная догадка случилась сродни солнечному удару.
Оторопевшая было Варя заозиралась по сторонам, тщетно ища глазами нужного человека, который вдруг пришёл ей на ум. Она развернулась и пошла обратно. Туда, где беззаботно играли одноклассницы.
– Анечка, душа моя, вы не видели Эмилию? – Варя премило улыбнулась. – Думала спросить у неё перевод с немецкого одной фразы из научного журнала, пока снова не позабыла.
Анна и Надежда, стоявшие в общем полукруге с самого краю, едва удостоили её вниманием. Отвлекаться от игры им не хотелось. Тем более что скоро подходила их очередь.
– Где-то здесь была, – старшая Шагарова лишь отмахнулась. – Отошла, вероятно.
– Да вон же она, – Наденька кивнула в сторону деревьев. – Под яблоней на лавочке сидит. Передайте ей, чтобы встала. Застудится ведь. Лавка сырая совсем.
– Oui. Merci[8], – коротко поблагодарила Варя, направляясь к Драйер нарочито неспешным шагом.
Эмилия Карловна действительно нашлась в тени старой яблони. Девушка сидела на краешке облупившейся серой лавочки с таким видом, будто вот-вот готова вспорхнуть и убежать. Она растерянно вскинула голову, едва заметила приближение Воронцовой. Глаза Эмилии были красны, но она не плакала.
– С вами всё в порядке, моя дорогая? – Варя постаралась улыбнуться ей как можно приветливее, хоть и у самой на сердце скребли кошки.
– Да, – девушка часто закивала. Её голосок звучал тонко и надломлено. – Что-то голова разболелась.