Кости. Навье царство - стр. 4
Но ответил ему не птиц, а как будто бы сам дом, почему-то женским голосом:
— Всё равно наше дело — беречь девочку, Навь не отпустит, как только почувствует, да и остальные… охочие. В наши дни ребёнок Иноземья — редкость и ценность, самое дорогое сокровище обоих Миров. А она молодая ещё, не инициированная. Вот поживёт, воздухом нашим подышит, да по дорожкам побродит — вернётся всё. Не серчай, Васиссуарий Венедиктович, всему своё время. Что до претани, так сами мы и настояли, вон заговорный щит держит как, комар носа не подточит.
Васька горестно, совсем по-человечески, вздохнул:
— Ну на кой ляд остальное-то домалёвывать было?!
— Мода такая, — важно добавил Яким. — Мода-а.
— Тьху, а ты, смотрю, экспертом заделался, а, Яким? — Котейшество не то плюнул, не то чихнул. — А завтра она в гнездо разврата пойдёт, между прочим! Там таких — кукол размалёванных — через колено и …
— На руку всё, хорошая маскировка, батюшка, — пророкотала изба. — Никто не поймёт сразу, а нам — время на подготовку. Девочка не пустоголовая, вон сколько годков-то набежало, а душа и тело чисты, мужчины не знавши.
— Кто знает, к добру ли, — продолжал ворчать пушистик. — Так её ценность ещё больше возрастает. Одна надежда на то, что хоть тут поможет размалёванность её. — Кот прыгнул на кровать и, приложив лапу к моему лбу, словно мерял температуру, заглянул в осоловевшие глаза, изрёк: — Спи, малахольная, рано тебе слушать разговоры Древних. Спи.
«Чудно-о», — подумалось мне напоследок, перед тем как я действительно провалилась в сон.
2. Глава 2
В то же время, загородный комплекс «Кости»
Кирилл Кощеев
— Ки-ир, а может, в баньку вместе? Агриппина никак? (Агриппина — у древних славян этот день считался преддверием мистического праздника Ивана Купалы. — Прим. авт.)
Вот всё было хорошо в Ганне, кроме навязчивости. Иногда казалось, что она прилипла к заднице, как тот самый банный лист, и отодрать её никак не удавалось. Вру, отодрать-то доводилось уж не раз, потому, может, и приелась эта её безотказность. Довольно трудно хотеть то, что можешь получить каждую минуту, легко, без каких-либо усилий.
— Прости, детка. — Накрыв её руки на собственной груди, сделал над собой усилие, чтобы раздражение не отразилось на лице. Невеста — это тебе не шлюха подзаборная, тут хочешь не хочешь приходится и уважение проявлять, и себя сдерживать. Последнее я не любил, надо сказать, и удавалось это мне крайне плохо.
— У нас с ребятами мальчишник по такому случаю. Ты, может, мне веник собрала, как будущая жена?
— Заговорённый на удачу! — Губы тронуло лукавой улыбкой. Ганна, тщеславная и гордая, как все представители её рода, очень любила напоминание, что наш союз — дело решённое и мы всенепременно поженимся вскорости.
«Если бы на что и заговорила, так на импотенцию».
Ганна догадывалась, что честным женихом назвать меня сложно, даже пару раз пробовала закатывать истерики, но я пресёк, дав понять, что пока наш союз не занесён в скрижали и не благословлён Древними, спросу с меня никакого. Уйти от меня она всё равно не могла: магическая клятва не позволит, а уговорить отца разорвать помолвку — это надо чёрт-те знает как постараться. Да и очень уж ей хотелось быть женой правой руки Чернобога, кто же из нечисти от такого добровольно откажется?