Кошка Белого Графа - стр. 6
— Майра! — возмутилась мама. — Ты в своём уме?
— А что? Дано богами — пользуйся!
— Карин надо думать о репутации. Что скажет господин Стир?
Я бросила расправлять складки на платье.
— Моя репутация господина Стира не касается. Я не выйду за него, сколько раз повторять.
Нотариус Арнульф Стир, вдовец сорока четырёх лет от роду, был не единственным, кто сватался ко мне, но из всех женихов он один превосходил нас достатком. Прочие имели виды не столько на меня, сколько на ателье, хотя каждый при случае норовил зажать в тёмном углу, как бы скромно я ни одевалась и как бы строго себя ни держала. Каждый, кроме господина Стира. Этот только ел глазами, потихоньку багровел и покрывался испариной — весь, от тугого крахмального воротничка до залысин на лбу. Будь я обычной девушкой, всё равно бы за такого не пошла. Страшно.
Мама в сердцах отшвырнула непришитый бант.
— Лучшей партии тебе не найти! Карин, хватит тянуть. Тебе уже двадцать три. Сходи к Дакху, пока не поздно. Хочешь, вместе пойдём?
— Не хочу! Говорю тебе, я не откажусь от своей природы.
— Карин, посмотри на меня…
— Я и смотрю!..
— Прекратите! — выкрикнула Майра. — Давайте закончим, и я спать пойду, а вы ругайтесь потом, хоть лопните.
Всё верно. Наши споры о храме Дакха и о секаче, который при нём служит, часто оканчивались жестокими ссорами, после которых мы дулись друг на друга по нескольку дней.
В Свеянске лишь один настоящий храм — Свена и Свяны. Есть ещё десяток святилищ других исконных ригонских богов. А неумолимого Дакха, бога суда, кары и воздаяния, завезли в наши края захватчики ланны. Храмов его на всю страну три штуки. Один как раз в деревушке Снее, в двух часах пути от Свеянска.
Мама считает, нам повезло. А я скажу: охрани Свен от такого счастья!
Все мы связаны душой с незримыми мирами. С миром снов и миром богов, Небылью и Зыбью — со всем их великом множеством. Некоторым эта связь даёт больше, чем другим: вещие сны, способность к магии, второе, звериное, тело. А секачи Дакха обучены наши узы с незримыми мирами разрывать. По заказу, приказу или своим произволом. Служители Дакха именуют секачей по-ланнски «кхальпуна кхелтари», что значит «восстанавливающие справедливость». Но разве это справедливо — отнимать то, что не ими дано?..
Следующий час прошёл в тяжёлом молчании. Говорили сухо и по делу, не глядя друг на друга.
Когда муляж был готов, я вздохнула с облегчением. Можно наконец избавиться от тугого корсажа, сбросить громоздкие юбки, потянуться от души и упасть в постель… Но есть лучший способ расслабиться.
Должно быть, я кинулась к двери слишком бойко.
— Не вздумай оборачиваться! — крикнула мама мне в спину.
— На улице вон какой колотун, — поддержала её Майра. — Лапы отморозишь!
Знаю, о чём вы подумали.
На самом деле всё не так. Я не обрастаю шерстью и не выворачиваю суставы, разрывая на себе одежду, чтобы в корчах стать зверем. Сказки это. Как человек может перекроить себя в кошку? Это же совершенно разные объёмы телесного вещества!
Я захлопнула за собой дверь, щёлкнула запором и запалила от свечи лампу в круглом стеклянном колпаке. Уютные жёлто-оранжевые мазки легли на стены, крытые тёсом и крашеные в белый цвет, на подушки в кружевных наволочках, на этажерки с фарфоровыми котами и книжками в дешёвых переплётах.