Кошка Белого Графа - стр. 8
Когда я кошка, я именно такая! Изящная, грациозная, лапы у меня длинные, шёрстка короткая, гладкая, чернее ночи, а блестит, как самый дорогой атлас.
И чувства разом обостряются. Нос чует свечной чад в комнате Фрины, запах мясных пирогов с кухни вдовы Татсон и вонь застывших помоев через три двора. Уши слышат, как в доме напротив шепчутся молодожёны Бранд и Труда Ринтор — кровать у них стоит близко к окну. Как ворчат во сне Фин и Фан, карликовые мамонты господина Лердсона. Мамки, если по-простому.
В Свеянске мало кто держит мамонтов: едят без меры, летний зной переносят плохо. Но для нынешней зимы лучшей тягловой силы и вообразить нельзя. Лошади замерзают, тонут в снегу, а мамкам хоть бы что.
Ой, Бранд и Труда бросили шептаться!.. Всё, пойду, не буду подглядывать. Да там и не видно ничего — стекло замёрзло до самой рамы…
Мне было весело. И мама хочет, чтобы я променяла всё это на сомнительную честь называться госпожой Стир?!
Женщину уважают, когда у неё есть муж — или когда у неё есть капитал. Перед лаковыми санками Брюны Торнеке весь город шапки ломает, а госпожа Торнеке никогда не была замужем. Зато отец оставил ей серебряный рудник, и заводики, и лавки, и суда.
Ателье Гудрун Эльс миллионов не приносит, но кормит нас, поит, одевает и какой-никакой вес в обществе даёт. А мы с Майрой позаботимся, чтобы так было и дальше — половину я ей, само собой, уступлю.
Так кто там к Грете посватался?..
Это ведь Грета Фроссен? Та, что училась с Майрой и Фриной в гимназии. Помню, они ещё спорили, кто раньше замуж выйдет.
У Фроссенов не спали. Окно маленькой гостиной выходило на подветренную сторону, мороз почти не тронул стекло, и вся комната была как на ладони. А голоса я различила ещё до того, как взобралась на занесённую снегом бочку у бревенчатой стены.
Отец Греты, которого все звали папашей Фроссеном, сидел боком к камину; огонь озарял рубленый профиль и всклокоченную бороду. Мамаша Фроссен, женщина полная, с густыми чёрными бровями, вязала полосатый носок. Сама Грета, одетая в домашний капот, металась из угла в угол.
— Ах, я не знаю! — её глаза, тёмные, как у матери, лихорадочно блестели. — Ходил вроде, ходил, и ничего такого. А тут вдруг… Страшно мне. Нет, я счастлива! Но замуж — это же как в колодец…
— И-и, — отозвалась мамаша Фроссен. — Страшно в девках остаться.
— Нет, погоди, — папаша Фроссен ухмыльнулся в рыжую бороду. — Если дочь сомневается, может, откажем ему, счетоводу этому? Кого получше подождём. А то у парня ни марки за душой, одна смазливая мордашка…
— А обхождение! — возмутилась Грета. — Обхождение дорогого стоит!
Всё ясно. Ларс Кальвер, счетовод из магазина мужского платья «Кале и сыновья». Весь последний год вился вокруг Фрины, Майры и их подруг. А выбор остановил на Грете, единственной наследнице скобяной лавки папаши Фроссена.
Разговор, между тем, перетёк на вопросы практические. Где свадьбу гулять, кого звать, что надеть…
Я мёрзла под окном Фроссенов, пока они не разошлись по спальням, хотя заказ был, считай, у нас в кармане. Утречком моя сестрица забежит невзначай проведать старую подругу, Грета не вытерпит, похвалится, и Майра в два счёта добьётся от старших Фроссенов задатка.
Мама потому и терпит мои прогулки в кошачьем обличье, что я не просто развлекаюсь, а разведку веду. Отчего, спр