Королевский аркан - стр. 7

Он аккуратно расставил покупки, хотел сесть за руль – и вдруг остановился. Порылся в пакетах, развязал один из них, рассмотрел рыбу и задумчиво проговорил:

– Ага. Вот оно что.

После чего вытащил пакет и, не торопясь, вернулся с ним в рыбный ряд.

При виде Маевского продавец не выразил никакой радости. Никита вывалил на лед перед ним свою рыбу.

– Черная треска, – размеренно начал он тоном учителя, объясняющего двоечникам тему, – это и не черная, и не треска. Но тебе об этом хорошо известно и без меня, верно? Ты мне продал обычную треску. Денег взял в пять раз больше.

Продавец развел руками:

– Извини, брат. Сейчас всё поменяем.

– Кальмар тебе брат, – флегматично ответил Никита. – Зови старшого.

– Кого? – рассмеялся тот. – Я здесь старший. Неделю торгую, с утра до вечера, один я здесь.

Секунд десять Маевский внимательно изучал его. А затем широко осклабился:

– Врун – он во всем врун.

– Зачем ругаешься, слушай? Ошибся, бывает. Сейчас все сделаем хорошо.

– Позови старшего, – повторил Никита.

Что-то в выражении его лица подсказало продавцу, что этот настырный парень не отступится. Он пожал плечами и ушел.

Маевский принялся разглядывать рыбу. Вскоре продавец вернулся, ведя за собой веселого черноглазого увальня лет сорока.

– Дорогой, уже знаю, ошибка вышла! – закричал тот издалека, широко распахивая Маевскому объятия, словно собираясь притянуть его к себе через прилавок. – Извини! Всё сделаем, скидка будет, лучший товар будет, извини! Бывает, мальчик рыбу перепутал, название одинаковое, спутать легко!

– Цену тоже спутать легко, – согласился Маевский. – Тысяча – и пять тысяч. Похожи? Похожи!

– Второй день работает! – объяснил увалень. – Не ошибается тот, кто ничего не делает, верно я говорю? Самую свежую рыбу тебе взвешу.

Никита задержал взгляд на его лице. Увалень вновь сокрушенно развел руками и прижал ладонь к сердцу, как если бы свежая рыба хранилась у него за грудиной и он готов был в любую секунду вскрыть ее для Маевского.

Никита подался к нему.

– Ты это место купил, – негромко сказал он. – Хорошее место, на проходе. Начал с обмана. Очень глупого. За идиотов держишь покупателей. Живешь, как будто один день у тебя. Как будто я сюда не приеду ни через неделю, ни через две.

– Зачем так говоришь, – расстроенно воскликнул тот.

– Деньги верни.

Ему без возражений отсчитали купюры.

Когда Никита отошел от прилавка, увалень вслед отчетливо сказал:

– Зря ты так. Хорошая рыба у нас, свежая.

Маевский пожал плечами:

– Рыба, может, и свежая. А вот ты давно протух.

«Вах! Красиво выразился, слушай», – мысленно сказал он себе, перейдя к соседнему продавцу.

– Два кило черной трески, пожалуйста, – вслух попросил он, посмеиваясь.

Айнур испепелила его взглядом: опоздал на полчаса! Ее помешательство на пунктуальности раздражало. Зачем тебе продукты на кухне ровно к одиннадцати? У тебя что, прямой эфир с участием кинзы и баклажанов?

Но, увидев тушку кролика, Айнур смягчилась. Разложила розово-белого кроля на доске, рассматривая его с явным удовольствием, нависла над ним – будто хирург над пациентом, приготовленным к операции. Потянула носом, взмахнула разделочным ножом и точным движением отхряпала мохнатую лапку.

Маевский притулился в углу и стал наблюдать, как Айнур готовит.

Рыбу она сунула в духовку, широко и свободно обернув фольгой; замаринованный кролик временно упокоился в толстостенном чугунке. Айнур щедро сыпанула чечевицу, промыла, залила бульоном. Не успел бульон закипеть, она уже обжаривала в сковороде злой чеснок, отправляла к нему сельдерей, морковь, зачем-то кабачок («Не надо кабачок!» – мысленно вскричал Маевский, но его, конечно, никто не услышал, а если бы и услышал, то не послушал), а затем всё это соединилось в одной кастрюле и божественный дух поплыл по квартире.