Королевский аркан - стр. 9
Щелкнул замок за спиной, на площадку высунулся старикан.
– А я-то думал, мне почудились голоса… Вот так дела!
– Вернитесь, пожалуйста, в квартиру, – мягко попросил Маевский. – Молодой человек уже уходит. Я его провожу.
Наркоман перевел взгляд на Гройса и с судорожным вздохом сказал:
– Вы простите, что без звонка… Не знаю, где телефон. Нет, телефон знаю… Зарядка, понимаете… Все до одной куда-то… И сразу разрядился в ноль. Довольно нелепая ситуация.
– Митя, что случилось? – Гройс нацепил очки и вглядывался в юношу. – Выглядишь ты нездоровым, прости за прямоту. Заходи, я пока отцу позвоню…
Он прошаркал в квартиру, оставив дверь распахнутой. Маевский застыл как дурак. Картина съехала ему под ноги и упала с мягким стуком.
– Папы больше нет, – вслед Гройсу сказал парень. И глядя на изумленное лицо старика, добавил как-то совершенно по-детски: – Я уже много раз ему звонил. Он не отвечает. Значит, он правда умер.
Айнур принесла горячий сладкий чай, поставила перед Митей. И ушла – но не исчезла, а встала за распахнутой дверью. В полумраке коридора ее фигура казалась лишь более плотной тенью, чем остальные. Позовешь – появится Айнур. Промолчишь – как будто ее здесь и не было.
Маевский, подобной деликатностью не отличавшийся, пристроился на стуле в углу. Как пес, которого в дом никто не приглашал, но раз он тут, не выгонять же славную псину. Парень Маевскому по-прежнему не нравился, и сел он с таким расчетом, чтобы перехватить его, вздумай тот дотянуться до старика.
– Митя, мне очень жаль, – сказал Гройс.
Расстроенным он не выглядел. А вот потрясенным – да.
Маевский не мог знать, что Гройс поражен совпадением. Буквально час назад в разговоре с Айнур он рассказал про Селиванова – и вот его сын сидит перед ним и сообщает о смерти отца. А ведь он не вспоминал Петю… Сколько? Года два, не меньше. Они встречались-то в последний раз пять лет назад…
– Митя, похороны уже были?
Тот молча кивнул.
– Когда он скончался? И от чего – инсульт, сердце?
– Он застрелился, – сказал Митя и придвинул к себе кружку.
После чего начал сосредоточенно, маленькими глотками пить горячий чай.
– Застрелился? – изумленно повторил Гройс. – Петр Алексеевич покончил с собой?
Парень неожиданно усмехнулся.
– Невероятно, да? Я тоже не мог поверить. Но знаете, Михаил Степанович, он подошел к делу со своей обычной основательностью. Оставил записку и пустил пулю в висок. Он мне как-то рассказывал, что самоубийцы, выбирающие веревку, часто остаются в живых, однако могут стать глубокими инвалидами. Себе он такого варианта не оставил.
– Я и не знал, что у него есть оружие…
– У папы его и не было. Он позаимствовал пистолет из хозяйского сейфа. Наградной «Бердыш». Самозарядный, может стрелять патронами калибра девять на восемнадцать, девять на девятнадцать и семь на двадцать пять. Александру Ивановичу Левашову, главе семьи, его вручили за какие-то заслуги по оздоровлению сотрудников МВД. Зачем я это помню, Михаил Степанович?
– Айнур, будь добра, принеси нам что-нибудь, – попросил Гройс, сидевший спиной к двери, не повышая голоса.
Маевский поднял брови, озадаченный расплывчатостью формулировки. Однако у Айнур никаких затруднений не возникло. Не прошло и минуты, как на столе перед Гройсом и его гостем появилась запотевшая бутылка водки и две стопки.