Король - стр. 7

Пока мы торговались насчет кляч, де Бетюн рискнул спросить, в каких отношениях состоят Мейнард и Энгельберт с императором Генрихом VI. Кузнец переплел средний и указательный пальцы, давая понять, что они близкие союзники, и мне стало тревожно.

Но когда де Бетюн поделился добытыми вестями с королем, тот рассмеялся.

– Мы с самого начала похода пребываем на вражеской земле, – заявил Ричард. – Как в Утремере, где люди Саладина поджидали нас за каждым углом.

Приободрившись, мы заулыбались и стали переглядываться. Гийом де л’Этан, один из близких товарищей короля, нахмурился.

– Мне знакомо имя Мейнард, сир, – сказал он.

– Говори, – велел король.

– Уверен, что он родственник Конрада Монферратского, сир. Его племянник, кажется.

Мы с де Бетюном обменялись взглядом, Ричард посерьезнел.

Конрад был итальянским аристократом, который метил высоко и занял видное положение в утремерском обществе. Минувшей весной он стал королем Иерусалимским и был убит спустя неделю после коронации. В то время в Святой земле все знали, что за убийством Конрада стоят ассасины, представители загадочной мусульманской секты, но посеянная Филиппом Капетом и его прихвостнями злая молва дала на удивление дружные всходы. Не только семья Конрада уверилась, что ответственность за преступление несет Ричард.

– Лучше не выдавать себя за тамплиеров, – объявил государь. Таков был первоначальный его план. – Это привлечет излишнее внимание, а тут нужно не высовывать голову. Мы станем паломниками, возвращающимися из Святой земли. Я назовусь Гуго Нормандским. Тебе, Балдуин, ложная личина ни к чему – ты будешь изображать военного начальника нашего отряда.

Эта уловка, подумалось мне, скорее принесет успех, но я недолго испытывал облегчение: король тут же приказал Генри Тьютону взять одну из четырех наших новых лошадей и скакать в Горицию. Там он должен был запросить у властей разрешение на безопасный проход, проводника и обращение в соответствии с Божьим миром – церковным правилом, защищавшим от насилия тех, кто принял крест. Стянув с пальца дорогой перстень с рубином, Ричард вручил его Тьютону, сказав, что он послужит залогом доброй воли.

Большинство наших спутников, собравшись у пылающих костров в ожидании горячей пищи, ничего не заметили.

Но у меня в голове не укладывался столь рискованный ход.

– Вот так он себе представляет путешествие в тайне? – шепнул я де Бетюну.

– Я с тобой согласен, Руфус, но он наш господин. – Видя выражение моего лица, рыцарь добавил: – Попробуешь перечить ему – пеняй на себя. Настроение у него прескверное.

Я понимал, что де Бетюн прав. Во время плавания король был настроен вполне благодушно, но высадка с корабля у черта на куличках, долгий путь по грязи до убогой деревни, едва живые клячи с провисшими спинами – других лошадей там попросту не было – и известие о том, что Мейнард приходится племянником Конраду, больно ударили по Ричарду. Если невозможно выдать себя за гордого тамплиера, пусть хотя бы изображает богатого и влиятельного паломника. Видя непреклонность на лице государя, я понял, что переубедить его не получится, и решил зайти с другой стороны.

– Сир, разрешите и мне пойти, – сказал я, добавив, что хочу поупражняться в немецком, а Генри – хороший учитель.

Этого оказалось достаточно. Ричард даже выделил мне одну из оставшихся трех кляч – костлявую гнедую кобылу.