Король - стр. 9
Графу было лет тридцать пять, редеющие каштановые волосы отступали от высокого лба. Хотя он и разозлился на того крестьянина, лицо его не утратило дружелюбного выражения; в эту минуту он смеялся над какой-то шуткой последнего из просителей. Но расслабляться не стоит, напомнил я себе. Энгельберт – наш враг.
Наконец пришла наша очередь. Заскучав и замерзнув за время ожидания – как и во всех больших залах, сквозняки гуляли, как по амбару, – я принял смиренный, но бодрый вид. По знаку майордома мы подошли к столу Энгельберта, и оба отвесили низкий поклон, как договаривались. Лесть в таком деле – не помеха.
Поначалу граф равнодушно оглядел нас. Затем увидел, что заляпанная грязью одежда и кинжалы на поясе отличают нас от прочих просителей, – и посерьезнел. Мы были чужаками, притом вооруженными. Вскинув бровь, он сказал что-то по-немецки.
Генри ответил, я разобрал слова «Святая земля», выученные по пути в Горицию. Тьютон сообщал Энгельберту, что мы возвращаемся из паломничества.
Лицо графа оживилось. Он задал один вопрос, потом другой, третий. Я понял, что упоминаются Иерусалим, Салади, Леопольд и Ричард.
Генри отвечал спокойно и взвешенно, без спешки. Я стоял рядом, жалея, что не понимаю почти ничего. Чем меньше выболтаем, тем лучше, посоветовал я Генри, пока мы ждали. Излагай наше дело просто, наставлял его я, и не рассказывай без особой надобности о де Бетюне и купце Гуго. Генри был не в восторге, но согласился, что нехорошо получится, если Энгельберт полюбопытствует и пригласит паломников к себе. Перстень, предупредил я, тоже привлечет слишком много внимания. Тут мой спутник заупрямился, твердя, что король приказал поднести кольцо Энгельберту. Встревоженный, я кое-как убедил его не предлагать такой дорогой подарок без крайней необходимости.
Граф задал очередной вопрос, Генри ответил. Я уловил слова «Акра» и «Яппа». В памяти всплыл тяжелейший переход от одной к другой, затем тяжелейшая битва против Саладина под Арсуфом. Я искоса посмотрел на Генри, лицо которого оживилось. Ему тоже довелось быть там. Я забеспокоился, как бы он невольно не выдал что-нибудь, касающееся Ричарда. Чем проще, тем лучше, мысленно советовал я.
К Энгельберту подошел гонец, дав мне возможность перемолвиться с Генри.
– Ты попросил охранную грамоту? – сказал я. – Он ее выдаст?
– Да, я сразу завел разговор об этом. Но он тут же начал задавать вопросы. Очень любопытствует насчет войны с Саладином. Пришлось рассказать. Что оставалось делать?
Я не ответил. Не уважив Энгельберта, мы рискуем не получить охранную грамоту и проводника. Если сообщим слишком много подробностей, он может заподозрить, что наш хозяин – не де Бетюн, а некая более важная особа. По пути мы посетили достаточно много портов, чтобы весть о прибытии короля широко распространилась.
Закончив дела с гонцом, Энгельберт снова перевел взгляд на Генри. Несколько раз прозвучало слово «Herr», что по-немецки означает «господин» или «хозяин». Генри ответил: «Де Бетюн» и «Гуго» – и снова попросил охранную грамоту. Это я понял, как и сказанное мгновением позже «bitte» – «пожалуйста».
Встревоженный тем, что в его голосе прозвучало отчаяние, я повернул голову в сторону Генри, как бы случайно. Он на меня не смотрел. Я потихоньку сдвинул вбок ногу и толкнул его.