Король - стр. 10
Он глянул на меня, и я прошептал одними губами: «Не отдавай перстень». По его лбу пробежала морщина. Губы его зашевелились, произнося: «Что?»
Господи, подумал я.
Последовал вопрос Энгельберта. Граф нахмурился. Генри медлил с ответом.
Я отбросил осторожность.
– Что он говорит?
– Что может предоставить нам охранную грамоту и Божий мир, но проводников, знающих горы, найти сложно. Денег хочет, так мне кажется.
Мы обменялись озабоченными взглядами. В кошелях у нас имелись только серебряные монеты: на еду хватит, но совсем недостаточно для того, чтобы задобрить человека вроде графа Энгельберта.
Генри, как и я, всегда предпочитал действовать решительно. Челюсть его выпятилась, он стал шарить в кошеле и вытащил перстень.
Энгельберт смотрел на него с неприкрытой алчностью. Густо-красный рубин был величиной с большую горошину. Целое состояние по любым меркам. Граф протянул руку и принялся молча рассматривать перстень. В воздухе повисло напряжение. Спустя несколько мгновений Энгельберт широко улыбнулся.
Мы с Генри облегченно переглянулись.
Граф поблагодарил Тьютона, затем добавил еще что-то. Я разобрал всего два слова, но их было достаточно: «König» и «Löwenherz». «Король» и «Львиное Сердце». Кровь застыла у меня в жилах.
– Граф говорит, что ни один дворянин, а тем более купец не способен предложить такой дорогой подарок, – пробормотал Генри.
– Он прав, – прошипел я, жалея, что не обратился к королю и не попросил кошель с золотыми безантами вместо этого роскошного и слишком громко заявляющего о себе дара. – Но надо его разубедить. Скажи, что перстень забрали у мертвого турка на поле боя.
Генри старался как мог, говоря красноречиво и настойчиво, и все еще распространялся, когда Энгельберт решительно положил перстень на стол. Раздался металлический стук.
– Nein, – заявил граф. – Nein. Ihren Herr ist ein König. König Richard.
Генри замолчал. Я глянул на стражников, располагавшихся за спиной у графа, всерьез ожидая, что те получат приказ схватить нас. Без доспехов, с одними кинжалами, мы не смогли бы прорваться с боем. Наша судьба меня не волновала, но короля непременно следовало предупредить.
Вместо того чтобы отдать повеление, Энгельберт улыбнулся. Открытой улыбкой, без намека на злорадство. А потом заговорил, быстро и с жаром. Я понял слова «Kaiser» и «Генрих». Часто дыша, чувствуя, как к горлу подкатил ком, я ждал, когда граф закончит, а Генри переведет.
Генри улыбнулся мне:
– Он настаивает на том, что наш господин – Ричард. Он безмерно восхищается королем за его деяния в Утремере и не желает ему вреда. Но не готов поручиться за своего брата Мейнарда или за императора Генриха.
– Энгельберт может снабдить нас проводником?
Генри покачал головой:
– Нет времени искать. Нам нужно уходить из Гориции сегодня же.
– Все так плохо? – спросил я, чувствуя, что надеждам на уютную постель в теплой гостинице не суждено сбыться.
– Судя по его словам, да. Мейнард готов заплатить круглую сумму любому, кто передаст ему Львиное Сердце в руки. Никому в городе нельзя доверять.
Поблагодарив Энгельберта, мы отправились восвояси. На пороге я обернулся. Граф не подозвал к себе следующего просителя – он оживленно обсуждал что-то со своим майордомом. Затем, словно почувствовав, что я не отвожу от него глаз, повернул голову. Взгляды наши на миг встретились. Энгельберт улыбался, но при этом смотрел холодно и расчетливо, как сокол.