Король - стр. 48
На следующее утро пришел Хадмар в сопровождении нескольких стражников и увел короля. Я колотил в дверь, пока не ободрал кулаки, требуя, чтобы мне разрешили к нему присоединиться, – все впустую.
– Не причиняйте ему вреда! – кричал я в замочную скважину. – Мужайтесь, сир!
Ответа не было. Я осел на пол, негодуя на свою беспомощность, сгорая от желания сделать для него хоть что-нибудь, пусть самую малость.
– Как думаешь, куда они пошли? – спросил Гийом, переживавший не меньше меня.
У меня не было мыслей на этот счет. И вдруг наступило прозрение.
– Леопольд повез его на встречу с Генрихом, – сказал я. – Есть ли лучший способ подогреть алчность императора, чем показать ему товар лицом?
Догадка оказалась верной. На следующий день двое караульных делились сплетнями близ нашей комнаты. Мы с Гийомом в достаточной мере нахватались немецкого и вдвоем уловили суть беседы, в которой часто встречались слова «König», «Löwenherz» и «Kaiser Heinric»[17]. Еще упоминалось название «Регенсбург». Гийом утверждал, что это город на севере, близ границы с владениями Генриха.
Едва закончив подслушивать разговор, я упал на колени, и молитвы мои давно не были такими горячими и искренними. Мысль о том, что Ричарда передают Генриху, а затем Филиппу, пока мы сидим в Дюрнштейне, не в силах ничего предпринять, была невыносимой.
Наступил безрадостный вечер. Разговаривали мы мало, ели еще меньше. Я без конца ходил взад-вперед, пока Гийом, к которому в этот день сон не шел, не попросил меня перестать. Тогда я, неспособный расслабиться, сел на тюфяк и погрузился в беспокойные думы. Сам того не замечая, я постукивал пяткой о плиты пола, и, наконец, взбешенный Гийом вскричал, что этот звук сводит его с ума. Я огрызнулся: мол, мне тоже противно от его пердежа, но я-то терплю. Я встал и снова принялся ходить, теперь уже не обращая внимания на него.
Спал я плохо, все никак не мог устроиться: завернусь в одеяло – жарко, скину – холодно. А когда забылся, сразу навалились тревожные сны. Я видел Ричарда, скованного, в крошечном каменном мешке без окон. Спутанная борода говорила о долгом заточении. Тюремщики менялись: то Леопольд, то Генрих, то Фиц-Алдельм и даже Саладин. Иногда узником был я, а хохочущий Фиц-Алдельм – стражем. Где-то вдалеке маячил Рис, но как бы громко я ни кричал, он не спешил на помощь. В мою темницу зашла Джоанна, но я никак не мог разобрать, что она говорит. Она ушла явно опечаленной, и, странное дело, вместе с ней была Алиенора.
Рассвет я встретил с красными глазами и в прескверном настроении. Гийом чувствовал себя не лучше, и мы в угрюмом молчании расправились с завтраком из сыра и хлеба. Впрочем, взаимное раздражение не продлилось долго. Слишком многое мы вынесли вместе, чтобы ставить под удар нашу дружбу. Гийом не обращал внимания на мою ходьбу, я же делал вид, что не замечаю его газов. Несколько дней известий не поступало. Затем вернулся Леопольд – это мы выяснили, подслушав разговор караульных, – но без Ричарда. Мой страх по поводу того, что короля выдадут Генриху, слава богу, быстро прошел. Государя поместили в другой замок, тоже принадлежавший Леопольду, только мы не знали в какой. Стражи выстреливали слова так быстро и с таким гортанным выговором, что я не смог даже понять, обсуждают ли они, почему Ричарда не доставили обратно в Дюрнштейн, или нет.