Кондитерша с морковкиных выселок - стр. 68
Варенье было выложено на блюдце – по ложечке каждого сорта, и хозяин «Чучолино» точно так же, как синьор Фу из «Манджони», сначала долго рассматривал его, и лишь потом зачерпнул ложкой самую капельку и попробовал.
Я внимательно наблюдала за ним. Взгляд его остановился, глаза вытаращились, и несколько секунд он сидел неподвижно, забыв вытащить ложку изо рта.
- Неплохо, да? – коварно спросила я, возвращая синьора Чучело в реальность.
- Вам бы в «Манджони» с этим, синьора, - покачал он головой. – Там такое с руками оторвут. Сахар добавляли? Совсем другой вкус, не как с мёдом. Хорошая работа.
- Да вы ценитель, - польстила я ему и небрежно сказала: - Я была в «Манджони». Они мне не понравились. Ваше заведение мне больше по душе. Поэтому предлагаю деловое сотрудничество. Через месяц все забудут о той забегаловке и будут ходить к вам, в «Пьянчужку».
Хозяин смеялся долго и раскатисто, и даже слёзы выступили у него на глазах.
- И почему это произойдет? – спросил он сквозь смех. – Будете тащить клиентов сюда за руку? Через мост?
- Сначала надо знать, куда тащить, - ответила я, ничуть не смутившись. – У вас чудесный вид на берег. Там народу – виноградине негде упасть. Приведите в божеский вид террасу, сделайте её приличным местом, где могут отдохнуть знатные синьоры.
- Знатные синьоры здесь не отдыхают, а служат, - объяснил мне хозяин. – Раньше здесь были богатые кварталы, стояли палаццо, но потом владельцы продали дома и переехали на ту сторону канала. Так что теперь здесь суд, банк Медичи, городское казначейство, университет…
Вскоре мы с хозяином «Чучолино» болтали, как старые друзья. Я узнала, что его зовут Зино Попполи, и что три поколения его семьи держали трактир на окраине, а он смог скопить денег и купил здание в центре города. Но не угадал, и центр плавно перенёсся на противоположный берег. Семьи у него не было, насколько я поняла, но могла и не понять, потому что маэстро Зино очень невнятно что-то там замычал, когда я спросила о его родных. Самое главное, что в своей остерии он был и поваром, и официантом, и кассиром, и помогал ему в этом лишь один работник - нанять больше не позволяли средства. Сейчас этот работник отправился закупать мясо, так что остерия полностью простаивала. Да и посетителей днём всё равно не было, пьющий контингент собирался вечером.
- И что, вы довольны таким положением вещей? – спросила я, когда мы с маэстро Зино приговорили вторую чашечку цикория под ещё пару ложечек варенья.
- Конечно, не доволен, - невесело ухмыльнулся хозяин «Чучолино». - После того как на том берегу открыли «Манджони», дела совсем плохо пошли. Но у «Манджони» дотации, им сразу дали ссуду в банке, он нашёл богатых совладельцев. А кому нужна остерия в рабочем квартале?
- Это не повод падать духом, - сказала я строго. – Если взяться… - тут я замолчала на полуслове, потому что увидела, как по мосту идёт некто, очень мне знакомый.
Адвокат Марино Марини собственной персоной. В этот раз на нём был не алый наряд, отороченный мехом, а чёрная рубашка с пышными рукавами, длиной до колен, заложенная многочисленными складками. Широкий кушак был красного цвета и гармонировал с красным беретом и тёмно-красными облегающими штанами. Только что я хихикала, глядя на мужчин «в колготках», посчитав такую моду нелепой, но при виде на «Мариночку» мнение сразу переменила.