Кондитерша с морковкиных выселок - стр. 70
- Да, были люди в наше время…
- Вы что-то сказали? – переспросил синьор Зино.
- Да так, помолилась, чтобы синьору Марини небеса послали здоровья и жену богатую, - ляпнула я первое, что пришло в голову.
Хорошо, что ляпнула не по-русски! Надо завязывать с цитатками, Полиночка, завязывать! А то тебя точно примут за ведьму, а там и до инквизиции далеко. Есть, кстати, тут инквизиция? Я попыталась припомнить биографии поэтов и писателей времён Ренессанса, но никто из них, кажется, не страдал от церковных гонений… Эх, вот так и пожалеешь, что пошла учиться на преподавателя литературы, а не истории…
Но тут выяснилось, что небеса услышали мой псевдо-средневеково-итальянский очень быстро. Потому что раздался женский вопль «Кариссимо!», Марино Марини оглянулся и остановился, а я увидела, как со стороны спальных районов к нему со всех ног бежит… синьорита Барбьерри. Синие рукава развевались за её спиной, как крылья, вуалька вокруг лица трепетала светлым нимбом, и лицо у барышни было таким нежным, таким счастливым… Я успела понадеяться, что она бежит к адвокату за консультацией по деловым вопросам её папочки, но тут синьорита добежала и без лишних слов бросилась красавчику-адвокату на шею.
- Богатая жена ему обеспечена, - хмыкнул и заржал маэстро Зино. – Эх, сколько будет разбито женских сердечек, когда Козима Барбьерри обвенчается с нашим Марино!..
- Козима? – переспросила я и чуть не скривилась.
Даже имя у этой неприятной особы было ей под стать. Коза. Просто Коза. Хотя… мужчины, наверняка, смотрели на неё другими глазами.
Я со всё возрастающим неудовольствием наблюдала, как щебечет Коза-Козима, продолжая висеть у своего жениха на шее, а тот улыбается ей и кивает. Потом он расцепил её руки, восторги встречи немного поутихли, и Козима, скромно потупив глазки, приколола или воткнула красную гвоздику к черноё рубашке адвоката. Козима привстала на цыпочки, поцеловала Мариночку в подбородок – выше не достала, и побежала обратно на свой берег, помахивая рукой.
На этом бы всё и кончилось, но тут Мариночка побежал за Козой, догнал её на середине моста, схватил за плечо, развернул и поцеловал прямо в губы. На виду у всех, разумеется.
- А, силён! – захохотал Зино и даже захлопал в ладоши.
Судя по тому, как сразу приостановилось движение вокруг моста, поцелуйчик произвел впечатление. У берега заулюлюкали и засмеялись студенты, мужчины постарше орать не стали, но головы повернули, как один. И только дамы дергали плечами, но украдкой оглядывались. Я поймала себя на том, что тоже дёрнула плечом. А ведь мне не надо было тратить нервы по поводу того, с кем мой адвокат целуется на мосту. Мы из разных миров, вообще-то. И я очень надеюсь вскоре вернуться домой. И… и этому молокососу всего двадцать три. А мне, между прочим, двадцать девять… И в этом мире я – не дочка богатого банщика, а вдова крестьянина. Как там в Италии они называются?.. Но вот почему меня угораздило попасть в Апполинарию, а не в Козиму?..
- Твой поцелуй – он сладкий, как мёд! – пропел вдруг совсем рядом звонкий мальчишеский голос и так вывел последнюю нотку, что Зино снова захлопал в ладоши.
В остерию вбежал босой мальчишка, одетый в заплатанные на коленях штаны и рубашку – такую застиранную, что казалась прозрачной. Шапки у него не было, и чёрные кудри буйно топорщились над макушкой.