Колючка для янычара - стр. 19
Постепенно мозг успокаивался, находя свою дорогу назад к киимизу и незаметно для себя отключившись, Колючка заснула тревожным, полным раздутых ночным кошмаром сном. Несколько раз за ночь её будили вставшие по нужде и перешагивающие через неё тени. Сама она никуда не вставала, жидкости употребленной вчера было так мало, что почти не было слюны во рту. Тем не менее, когда взошло солнце, Колючка, с трудом открыв глаза поняла, что уже утро и она спала достаточно крепко, чтобы пропустить ранние призывы муэдзина.
Рабыня с накладками на коленях перелезла через нее, разбудив окончательно. Проковыляв к погасшему очагу посреди помещения, та, покопавшись в покрытых серым мохом истлевшего пламени углях, нашла живую искру и, подсунув ей клок шерсти, раздула огонек. Скоро густой, сизый дым разгорающегося костра наполнил помещение. Все спящие закашлялись и, ругаясь, попытались спастись обратно в сон поглубже завернувшись в покрывала. Но дым был неумолим и половина спящих села в своих постелях. Пока сидящие, вяло переругиваясь, обсуждали свои быстробегающие обратно сны, Колючка под руководством рабыни, ходящей на коленях, мешала на доске тесто. Потом, наполнив небольшой казан дурно пахнущими кусками бараньего жира, их растопили, и в полученное масло стали кидать кусочки полученного теста. По соседству пыхтел кумган с чаем. Первые порции пышного зажаренного хлебы досталась мужчинам, остатки раздали детям. Женщинам, к удивлению Колючки, ничего не досталось. Не говоря уже о рабынях.
Когда мужское население, почесываясь, покинуло пределы спального помещения, началась генеральная уборка всего чего только можно. Все женщины были чем-то заняты. Выбивали нечистые, покрытые сальными пятнами коврики. Терли песком медную посуду. Колючке досталось подметать пол и побрызгать его водой, напитывая прохладой в ожидании раскаленного дня. Впрочем, постепенно все хлопоты затихли. Все перешли к медленной домашней работе. Перебирали рис, что-то шили и штопали. Когда Нур сказала ей трясти киимиз, то Колючка даже не удивилась. Киимиз, значит киимиз.
Вскоре, рядом с ней, приволочив с собой свежую козью шкуру присела рабыня, ходящая на коленях. Некоторое время она отковыривала ножом кусочки кожи, очищая шкуру, краем глаза поглядывая за трясением бурдюка с молоком.
– Откуда ты? – наконец спросила она.
– С севера, – ответила Колючка.
– Север большой.
– С Кырыма.
– Знаю, – кивнула та. – Дикие места. Меня зовут Араш.
– А меня Колючка.
– Знаю, слышала вчера, странное имя.
– Мне нравится.
– Мне мое имя тоже нравится. Оно значит чистая. А я видишь какая, выше пола не поднимаюсь, такая чистая. Арашка они меня зовут. Вот такая я. Эх, мир… – вздохнула рабыня. – Будешь помогать мне собирать мочу верблюда. Я со своими ногами плохо достаю.
– Вы на самом деле умываетесь мочей? – ужаснулась Колючка.
– Что ты… – усмехнулась Араш, – только главные. На всех не хватит. Верблюд не колодец, чтобы брать оттуда, сколько хочешь. Дает когда хочет. Надо сторожить.
– А что случилось с твоими ногами? – аккуратно поинтересовалась Колючка, меняя тему, продолжая трясти бурдюк.
– Абдалла забрал, – покивала та. – Я строптивая была, думала убегу.
– Как же это тебя так изуродовали, – она с сожалением оглядела вывернуты ступни Араш, с торчавшими из них волосками конского хвоста. – Я бы такое не простила.