«Колыбельный шепот ветра». - стр. 20
– Называй меня Эмили, Марта, – женщина посмотрела на служанку взором, полным мечтательности и меланхолии. – Ты – единственное, что до сих пор связывает меня с домом. Хотя бы с тобой наедине я хочу чувствовать себя все той же беспечной Эмили, а не женой неудавшегося писателя, а стало быть, и неудавшейся музой.
– Не стоит корить себя за неудачи вашего супруга. Он, как и вы, еще совсем молод. Я думаю, у него все впереди.
Эмили не стала возражать, так как не решалась посвящать служанку и единственную подругу в семейные невзгоды. Такие вопросы должны оставаться между супругами или, хотя бы, между членами семьи. Но если бы Эмили внимательнее прислушивалась к болтовне челяди в доме лорда Артура Уитмора, отца ее мужа, она бы ведала, что неудачи Эдварда стали достоянием не только обитателей поместья, но и ближайших соседей.
Особняк Уитморов, расположенный в самом сердце владений лорда Уитмора, представлял собой просторную двухэтажную виллу с оштукатуренными белыми стенами, островерхой крышей, покрытой валлийским шифером, и большими жалюзийными окнами с внутренними ставнями и крашенными в лавандовый цвет оконными рамами. Со стороны дороги на Брайтон к дому вела отсыпанная щебнем дорожка, прерывающаяся у каменного моста через ручей, миновав который редкие на вилле гости, если не брать в расчет посыльных и торговцев, попадали прямиком к нарядному фасаду особняка.
Впервые переступив порог сего дома, Эмили была очарована царившим здесь уютом: мраморный пол в гостиной, легкие занавеси на окнах – внутренние ставни избавляли от необходимости в тяжелых портьерах, – и белоснежные лестницы, ведущие на второй этаж. Все в этом чудесном особняке было просторным, светлым и чистым. Такое разительное отличие от ее собственного дома – каменного трехэтажного полузамка, в коем, помимо насекомых и слоев пыли, можно было обнаружить крыс в подстенках, – мгновенно вскружило юной девушке голову. Она влюбилась в это место еще до того, как увидела своего суженного.
Эдвард оказался человеком хрупкого сложения с бледной кожей и тонкими чертами лица. Его светлые волосы, слегка вьющиеся на концах, были обычно взъерошены, что придавало ему вид вечного мечтателя. Большие голубые глаза, почти того же цвета, как у Эмили, выглядели потухшими, но, ступив за порог Уитморов, молодая леди вознамерилась разжечь в них пламя.
И это ей удалось. Правда, лишь ненадолго.
На момент начала их брака, Эдвард Уитмор, двадцатичетырехлетний бакалавр Кембриджа, уже имел несколько опубликованных в различных журналах статей и рассказов. Но скоро он потерял интерес к малой прозе и решил испробовать свое перо в чем-то более масштабном и грандиозном. С тех пор он начинал и бросал уже с десяток рукописей. Обычно его хватало на первые две или три главы, после чего он начисто терял интерес к произведению и увлекался новой идеей. Каждый раз Эмили поддерживала его и не настаивала, чтобы он продолжал писать предыдущее творение, ведь все они, на ее притязательный взгляд давней любительницы романов, получались слабыми и скомканными. Эдвард как-то бахвалился своей первой рукописью, которая, по его словам, хранилась в сейфе лорда Уитмора, в его кабинете. Он говорил, что это единственная его работа, одобренная отцом, но время публиковать ее, по какой-то неведомой для Эмили причине, еще не наступило.