«Колыбельный шепот ветра». - стр. 13
Он приобрел у мальчишки на углу свежую газету и зашел по пути в лавку за сигаретами. В желудке заурчало от запахов свежего хлеба и жареного мяса из ресторанчика напротив. Стоя в узком переулке, Маккензи закурил и развернул газету. Первая полоса кричала об армянских погромах в Османской империи. Гравюра под заголовком изображала толпу изможденных беженцев – женщин и детей, бредущих под надзором конвоиров. Статья рассказывала о новых погромах в Константинополе и Сасуне, ссылаясь на письма британских миссионеров о тысячах невинных душ, гибнувших под саблями турецких солдат.
Маккензи нахмурился, затянулся глубже, свернул газету и убрал ее во внутренний карман пальто. Мир рушился где-то там, за горизонтом, а в Сохо жизнь текла своим чередом – с театрами, экипажами и красивыми дамами в платьях.
Через несколько минут он наконец добрался до краснокирпичного здания бывшего театра и мюзик-холла «Трокадеро», закрытого на реконструкцию. Он подошел к пожилому джентльмену в сером костюме, разглядывающему строительные леса на фасаде. Тот поглаживал пышные седые усы и чему-то вздыхал. После кратких расспросов, он любезно объяснил, как найти нужный дом.
Небольшой двухэтажный особняк с мансардным чердаком и тремя дымоходами прятался в тени пожелтевшей листвы деревьев. Детектив остановился у больших кованых ворот, оглядывая сад перед домом в надежде увидеть в нем кого-то из обитателей. Простояв так пару минут и выкурив еще одну сигарету, Джеймс все же отворил калитку и вошел. Узкая дорожка вела к лестнице, упирающейся в массивную дверь с бронзовым кольцом.
Он несколько раз постучал и прислушался, не раздадутся ли шаги дворецкого из-за двери. Казалось, дом был пуст. Сам хозяин мог отлучиться по делам, но его слуги наверняка были в доме. Маккензи опять взялся за кольцо, но за дверью раздалось шуршание, и она отворилась с легким скрипом. Сгорбленный человечек со сморщенным лицом, седыми усами и густыми седыми бровями взирал на гостя из-за стекол пенсне в позолоченной оправе. Он был облачен в черный сюртук, из-под которого виднелась белая рубашка с высоким воротником и галстуком-бабочкой.
– Доброго дня, сэр, чем могу быть полезен? – спросил дворецкий.
– Здравствуйте! Если я не ошибся адресом, то это, верно, дом мистера Уинслоу, частного сыщика?
– Вы правы, сэр, здесь обитает интересующий вас человек, – дворецкий продолжал таиться в полумраке прихожей.
– Могу я поговорить с ним об одном важном деле?
Глаза Джеймса привыкли к полумраку, и теперь он мог видеть неровно нанесенный на лицо дворецкого театральный грим и наспех налепленные усы. Манера слуги держаться подальше от солнечного света также не осталась без внимания детектива.
– Конечно, входите, сэр! Прошу вас, передайте мне пальто и шляпу, а сами проходите на второй этаж. Первая же дверь, которую вы увидите, как только поднимитесь по лестнице, приведет в кабинет детектива Уинслоу. Чувствуйте себя свободно, присаживайтесь в кресло или ознакомьтесь с библиотекой, пока мистер Уинслоу не спустится к вам. Я его всенепременно приглашу.
Маккензи передал дворецкому пальто и цилиндр и поблагодарил его. Он стоял посреди просторного холла с окнами, наглухо задернутыми темными портьерами, почти не пропускавшими свет снаружи. Когда дворецкий повесил его одежду и спешно удалился куда-то вглубь гостиной, детектив ступил на широкую лестницу из дорогого красного дерева с резными перилами и балясинами. Дневной свет лился на лестницу с большого окна второго этажа преломляющимися струями, в которых особенно хорошо были заметны мельчайшие частицы пыли, поднимающейся с каждым новым шагом гостя. На руке Джеймса, касавшейся перил, также оставалась грязь. Судя по всему, в доме давно не проводилась влажная уборка.