«Колыбельный шепот ветра». - стр. 11
Инспектор поморщился с явным отвращением, написанным на криво сжатых губах. Джеймс смотрел на него в упор, не перебивая, позволяя выговориться старому вояке, которого он безошибочно определил в Хизертоне, переступив порог его кабинета.
– Что вы хотите знать о расследовании? – наконец спросил инспектор.
Хизертон, сменивший свое обманчивое дружелюбие на откровенное презрение, все же поведал, что, когда мисс Стоун заявила о похищении дочери, констебли прочесали весь район вокруг пансионата и опросили людей. Как ни странно, им не удалось получить каких-либо ценных сведений. Кто-то упомянул, что видел привлекательную молодую девушку, гуляющую по улице с ребенком, но не помнил, куда она направлялась и как в точности выглядела. Объявление в газете со снимком Анны и обещанием вознаграждения тоже не особо помогло. Хотя поток людей, приходящих в участок с якобы ценными сведениями о девочке, поначалу был большим, совершенно невозможным оказалось отделить зерна от плевел и понять, кто говорит правду, а кто лжет ради получения выгоды. В итоге бюджет, заложенный на вознаграждение, был отдан художнику, который со слов Элизабет нарисовал приблизительный портрет Эдит Тейлор, изданный позже в газетах. Три десятка портретов Тейлор и еще столько же портретов самой Анны констебли развесили в нескольких самых людных кварталах вблизи пансионата, но даже это не дало никаких внятных зацепок. Если и находились люди, которые видели молодую няню, из их показаний не было ясно, куда же она в итоге отправилась. Когда полиция уже более не могла выделять время и людей на это расследование, Хизертон, как он выразился, принял нелегкое решение отказаться от дальнейших попыток поисков пропавшей девочки.
– Я знаю, что эта молодая леди считает, будто полиция не провела расследование должным образом, но уж ей-то, право, не судить о работе Скотланд-Ярда! В конце концов, это мы выделили деньги из собственной казны для подачи объявлений в нескольких ведущих лондонских газетах, как и оплатили услуги художника и литографию. Мои люди трудятся не покладая рук, они почти не видят своих семей, чтобы поддерживать порядок на этих улицах.
– Я понимаю, инспектор Хизертон. Я предполагаю, что мисс Стоун едва ли могут быть известны тонкости работы полиции, но я, как бывший патрульный, имею кое-какое представление о трудностях на вашем пути. У вас остался один из тех портретов Эдит Тейлор? Могу я взглянуть на него?
Хизертон ответил сдержанным кивком, порылся в ящике стола и извлек оттуда желтый лист смятой бумаги, с которого смотрело нарисованное чьей-то талантливой рукой лицо молодой особы. Джеймс сразу понял, что эта зацепка даст ему не больше пользы, чем полиции. На него смотрело лицо, каких в Лондоне сотни: овальное, с аккуратной прической, спрятанной под шляпкой с узкой лентой. Глаза смотрели прямо и холодно, тонкие губы были сжаты. Единственным, что бросалось в глаза, была родинка на правой щеке.
– Можете забрать портрет себе, – безразлично сказал Хизертон, уставившись в бумаги и давая понять, что беседа окончена.
Маккензи сложил лист и убрал его в карман, но не спешил вставать. Он откинулся на спинку стула, задумчиво глядя на инспектора.
– И последний вопрос, если позволите, инспектор. Мисс Стоун упомянула, что вы посоветовали ей обратиться к частному детективу, некоему Джону Уинслоу. Почему именно к нему? Что побудило вас порекомендовать его?