Когда проснется игоша - стр. 3
Взмахнув рукой, остановила движение золотых нитей – те застыли, будто паутина на ветках. Подняла вверх указательный палец и потянула за собой нить, выдергивая из общего полотна – драгоценная ткань, опутавшая девушек, медленно погасла.
Мара по-звериному принюхалась, вытянув длинный раздвоенный словно у змеи язык, подхватила золотую нить и проглотила ее. В черных глазах мелькнули и тут же погасли янтарные искры.
– Нда, – пробормотала и снова посмотрела на девушек. – Что готовы отдать?
Девушки переглянулись.
– Мы не знаем, – прошептала Милица, подалась вперед. – А что нужно?
Мара качнула головой:
– Обмануть Вечную Пряху – это вам не пуд соли изведать, нити доли и недоли Мокашь плетет прочно, не разорвать… Но можно ее запутать… Если каждая из вас отдаст другой то, что той надобно!
Купава и Милица переглянулись:
– Я должна отдать Милице что? Богатство? А она мне что отдаст?
Милица догадалась сама:
– Право выйти за любимого…
Мара склонила голову, соглашаясь.
– Только так Мокашь не прознает, что вы ее обманули, а доля добра и зла не изменится… Так что решайте, – она вытянула шею и все так же по звериному распахнулись ее ноздри, схватили воздух, пробуя его на вкус. – Скоро утро, моя сила растает.
Купава схватила подругу за руку:
– Я отдам тебе то, что просишь ты… Мы – люди мастеровые, новое богатство заработаем. А ты? – ее взгляд лихорадочно сверкал.
Милица кивнула: отдать то, чего на самом деле у тебя никогда не было, не так уж и сложно.
– Батюшка все равно бы решил замужество на свой лад, так что да, я готова отдать…
Они не заметили, как по покрытым язвами губам мары скользнула ехидная ухмылка, повернулись к маре:
– Решили!
– А раз так, беритесь за руки и вставайте в круг!
Мара спрятала руку в складках платья и вытянула изящную золотую цепь, на конце которой болтались песочные часы, только внутри них пересыпался не обычный песок, а искрящаяся золотая пыльца. Мара подняла руку – часы мерно покачивались перед ее глазами, обрисовывая окружность вокруг девушек.
– Небо видит, слышит глас, – заговорила мара, – путай нити, рок верни, ты, игоша, догляди!
Вокруг девушек клубилась тьма, золотыми искрами таяла у ног. Резких порыв ветра сорвал с губ невольный вздох, бросил в руки старой мары, та подхватила его, будто нить, повязала на запястье.
– Ни на час, ни на день, а до самой смертушки, слово верное, рука твердая, закрепи то, что желаньем связано…
Ветер будто бы озверел, он ревел вокруг, метался. Девушки и старая мара стояли в центре круга, лишь подолы платьев тревожно бились, обрываемые свирепым ветром.
Мара перевела взгляд на Купаву:
– Говори, что хочешь…
– … Хочу выйти замуж за лю́бого. Отдаю за то, что я богатая дочь.
Старуха перевела взгляд на Милицу:
– Теперь ты…
Та схватилась узкою рукой за шаль, зашептала исступленно:
– Прошу, чтобы батюшка мой вернул все проигранное.
– Не за него проси, за себя! – рявкнула мара и темные глаза ее потемнели еще сильнее, будто два бездонных омута.
Милица рвано выдохнула, заговорила быстро, будто боясь одуматься, перед ее глазами помутнело, только икры золотого песка метались.
– Хочу снова стать дочерью богатого купца, за то отдаю право выйти замуж за любимого…
– Акха́нда аку́рта видхи! – крикнула мара, что означало «Вечные время знают»
Ворох тончайших золотых нитей сорвался с плеч девушек, смерчем закружился вокруг них, мара собирала его, заманивала вглубь приготовленных часов, а девушки, затаившись, наблюдали, как воронка наполняется, темнеет, заполняя полость. Милица ахнула, потянулась за нитями – она увидела их на одно короткое мгновение, свет заполнил все вокруг, отодвинув гнилую сырость. Тонкие нити коснулись пальцев теплым майским медом, просочились сквозь пальцы, оставив после себя ледяной холод.