Код Акаши - стр. 19

«Болванчики» имеют хоть какое-то представление о цивилизации, что меня взрастила.

Опустим, что под их скафандрами могут прятаться щупальца или другая жуть.

К слову об этом.

Один из них явно меня в чем-то заподозрил. Они все похожи, но отчего-то мне кажется, что это тот самый, что словил меня за чтением Гете в первый день. Читать Гете, бесспорно, страшное преступление. Не дай Бог это подтолкнет меня к поиску истины или впадению в экзальтированный религиозный экстаз.

С тех пор серебряный черт всюду ходит за мной.

Я периодически натыкаюсь на него в коридорах (него, как я думаю), в столовой, в «школе» и в медотсеке. На прогулках он держится чуть поодаль, но я все равно фиксирую его блестящие «латы» периферийным зрением. Мой футуристический сталкер и сейчас топчется в кустах, а я не раскатываю губу, надеясь, что под маской найдется обаятельный Пенн Бэджли.

Быть может, чужаку любопытно наблюдать за мной, потому что я веду себя нетипично для аборигенов?

Если бы у дикарей были интернет и социальные сети, меня бы прозвали «нетакусей».

Я ухожу подальше – к самому краю территории, примыкающей к исследовательской станции, и забираюсь на огромный валун, поросший голубым мхом. Камень теплый, а мох мягкий, так что валяться здесь одно удовольствие. Я совмещаю приятное с полезным – читаю стащенную из «школы» книжку и загораю. Мне плевать, что лучи местного солнца могут быть губительны для кожи. Скорее меня прикончат из-за того, что я слишком отличаюсь от остальных, чем это сделает какая-нибудь радиация. Моя европейская кожа слишком выделяет меня на общем фоне, и, хоть мне всегда нравилась «аристократическая» белизна (не синюшная, как во время болезни), ей придется пожертвовать. Ассимилироваться необходимо в срочном порядке.

Я могу кормить сказками аборигенов, но не серебряных болванчиков. Вдруг эти ушлые гады прочешут всю планету и, так и не отыскав других бледнолицых, раскусят обман?

Я стаскиваю пижаму и, оставшись в одном тонком белье, щедро намазываюсь маслом. На Земле утверждали, что так загар лучше «липнет» и дольше продержится. Это и правда работает. За несколько недель ежедневной практики я чуть-чуть, но посмуглела. И, вроде как, не схлопотала в довесок к лейкемии еще и рак кожи.

Больше рака богу рака.

Хорошо, что я способна смеяться над собой!

Потянувшись за книжкой, я снова замечаю своего преследователя. Он топчется за деревом в десяти шагах от меня, и визор шлема, конечно же, обращен в мою сторону без тени стыда. Ну, как я думаю. Не стоит исключать, что он спит или смотрит мультики, выведенные изнутри на темное стекло.

Меня вдруг посещает сумасбродная идея это проверить.

– Эй! – зову я. – Вы можете мне помочь?

Я так и не придумала, как к ним обращаться. «Серебряный чувак» – как-то странно, тем более слово «чувак» вряд ли необходимо аборигенам в быту, «мистер» – тупо, «товарищ» – отдает нотками коммунизма. «Господин, повелитель, поработитель» – вызывает во мне внутренний протест. «Эй» – не очень вежливый, но более-менее нейтральный позывной.

Они сами виноваты – могли бы хоть как-то себя обозначить. Я уж не говорю о том, чтобы представиться и объяснить, кто они такие и что им нужно от бедных дикарей, кроме крови и принудительного насаждения своих языка и порядков.

«Серебряный чувак» неслышно подплывает ко мне. Все-таки их манера передвигаться, не тревожа даже траву, весьма настораживает.