Княжна - стр. 23
– Очнулась, маленькая, – говорит мне эта женщина. – Правильно я тебя отбила.
Я не понимаю, о чём она говорит и где я нахожусь, но незнакомка гладит меня совсем как тётя Зина, отчего я догадываюсь – я у своих. Но на заданный вопрос я получаю другой ответ.
– Нас везут в лагерь, – отвечает мне она.
– Чтобы убить, – заканчиваю я за неё, на что она кивает.
Я слышала рассказы об этих лагерях и знаю теперь, что совсем скоро окажусь с мамочкой, и эта мысль наполняет меня радостью. Я даже робко улыбаюсь, но двигаться почти не могу, очень мне больно от попытки даже. Я, впрочем, не пугаюсь, страх, кажется, умер, потому что впереди ничего хорошего меня ждать уже не может.
– Я не могу двигаться? – спрашиваю я эту женщину.
– Избили тебя сильно, малышка, – вздыхает она. – Уж не знаю, отчего так озверел фашист проклятый…
Это не ответ, но меня он удовлетворяет. Мне просто всё равно, остаётся только надеяться на то, что смерть будет быстрой. Я вспоминаю слова Смерти о том, что мне нужно выжить, чтобы в какую-то школу попасть, но при том понимаю: я уже не выжила и мне всё равно, что будет.
Поезд идёт день, затем ночь, потом он останавливается. Всех выгоняют из вагонов, и, почти упав вниз, я вижу полосатых мужчин, рванувшихся к нам, но страшные чёрные, кажется, не имеющие даже лица существа, громко крича по-немецки, отгоняют тех длинными плётками, от ударов кто-то даже падает. Но затем нас куда-то гонят, гонят, а сзади раздаётся собачий рык, лай и дикие чьи-то крики. Лай приближается, я понимаю, что это значит, потому от животного ужаса бегу, не чуя ног – откуда только силы взялись – такой смерти точно не хочу.
Я не понимаю, что происходит, но свой конец осознаю – страшное место, где, как рассказывали, заставляют раздеться, а потом начинают бить, пока не убьют. А кто выживет, тех всё равно сожгут. Или газом задушат. Поэтому совсем скоро будет очень больно, а потом я встречусь с мамочкой там, где нет карателей и палачей. Я совершенно точно с ней встречусь, а ради этого можно всё-всё вытерпеть.
Нас заводят в какой-то дом, сразу же по-немецки скомандовав раздеться. Я не желаю раздеваться, но, видимо, моё желание никого не интересует, потому что сразу же приходит дикая, раздирающая боль, сквозь которую я уже вижу очертания той самой полянки, где была Смерть. Значит, осталось потерпеть совсем недолго.
Но тут меня хватают за волосы и куда-то волокут, а потом бросают на пол. Я пытаюсь отдышаться, хотя от боли даже думать не способна. Зачем они меня сюда кинули? Меня решили убить как-то иначе? Я пытаюсь дышать, даже пошевелиться, но едва не лишаюсь чувств от этой страшной, будто рассекающей меня пополам боли. Что со мной сделали?