Княжна - стр. 21
Время пролетает как-то очень быстро, вот уже и зима наступает. Откуда-то появляются тёплые вещи даже для меня, и в них действительно тепло! В землянках тоже тепло и как-то очень уютно, а к нам приближается сорок третий год двадцатого столетия. Все мечтают о том, как однажды придёт Победа, а я, став ощутимо младше, вижу её уже высокой статной дамой, что войдёт в нашу с мамой землянку, возьмёт нас обеих за руки и отведёт в волшебную страну, где нет ни врагов, ни палачей, ни карателей.
Я уже очень хорошо представляю себе, что это такое – каратели, палачи, фашисты. Мне мама, ребята и дяденька комиссар уже всё рассказали. Да, я стала младше, но пока меня тут не было, на землю звери пришли. Я теперь знаю, какие они, эти звери, чего хотят и почему им попадаться нельзя. Какой же дурочкой я была, когда думала, что революционеры страшные…
Немцы перестали быть культурными людьми, принявшись убивать всех, кто на них не похож. Они хотят убить и нас, и маму Лиду, и тётю Зину, но не за что-то, а просто так. Вот хочется им, и они мучают, жгут, убивают… У Веры, которая пионерка, это такая организация, маму насмерть забили на её глазах, она сама едва убежать сумела. Когда Вера мне рассказывает о палачах, у неё глаза очень страшные становятся. Для неё немец только мёртвым может быть. Только мёртвым. От этих рассказов ужасом пробирает меня всю.
Но время идёт, я втягиваюсь в размеренную жизнь отряда, уже зная, что рождества и дня ангела здесь боле не празднуют, зато Новый год стал уже основным праздником. А ещё с Господом у партизан непросто всё. Молиться умеют, но… я понимаю их. Как же Господь Бог допустил такое? Как? В своих молитвах я молю Его защитить мамочку, хоть и понимаю, что от зверей наш добрый бог не спасает почему-то. Батюшки тут нет, спросить некого.
Новый год наступает очень для меня неожиданно. Мы, дети, все вместе украшаем ёлочку. Шаров красивых у нас почти что и нет, зато есть бумага, можно фонариков наделать, а ещё патроны, гильзы. Из них тоже украшения получаются красивые. Я замираю в предвкушении, потому что этот праздник для меня становится таким впервые. Мы идём вокруг ёлочки в хороводе, а потом выходит Дед Мороз! Он совсем такой, каким я представляла его себе. Расспрашивает каждого, дарит подарки и сладость ещё протягивает, а я просто плачу, потому что волшебство же настоящее. Так подумать, вокруг война, бродят страшные, дикие звери, а у нас тут самое настоящее волшебство.
Я получаю пуховый платок от мамочки. Господи! Мне мамочка дарит платок для того, чтобы я не мёрзла! Она меня от холода защитить хочет, а я не могу сдержать слёз, вспоминая холодные спальни института или бег голыми ногами по снегу. Но мама, настоящая, волшебная мамочка желает, чтобы я не замёрзла. Господи…
А дядя комиссар дарит мне… куклу. Кажется, это моя первая в жизни кукла, совсем как настоящая девочка. Она смотрит на меня, а я на неё, понимая, что холоду больше нет места в моём сердце. Волшебный, просто необыкновенный праздник будто вытесняет кошмары из моего сердца, а я прижата к мамочке, потому что раньше такого не знала.
– Садитесь за стол, – улыбается тётя Зина.
Стол ломится от угощения, но именно в этот день я узнаю волшебную сладость, коей никогда не пробовала раньше. Кажется, обычный хлеб, на нем масло и сахар, но он будто волшебный, гораздо сказочнее любого эклера либо торта, коих в нашем меню и не было – только в мечтах. А тут хлеб, масло, сахар – и мамочка рядом, гладящая меня, улыбчивая. Мама…