Книга седьмая. Любительство - стр. 72
Как известно из школьного курса обществознания, количество неизменно переходит в качество. В университет в своем же городе я поступил скрепя зубами, поскольку мозгов на бюджетное место не хватило. Это, кстати, вполне ожидаемо, имея в виду мое пролетарское происхождение, в первую очередь по линии отца, где с интеллигентностью, манерами, образованием было так себе, прямо скажем.
Хотя вот его мама (моя бабушка) была из селф-мейд «кулачьей» семьи с юга Красноярского края, которая потому и была раскулачена на фоне разливающейся великой октябрьской социалистической. Похоже, деньги и иные товарно-материальные предметы зависти у них водились, а вот с духом аристократизма было слабовато. Честно сказать, я до сих пор не могу себе объяснить, откуда во мне то все это голубокровое.
Так вот, барахтаясь по ступенямь этой социальной миграции в рамках города, я сумел перейти в слой повыше, благодаря качественной школе № 41 в Академгородке, куда по критериям советской справедливости попасть был не должен. А попал, и там были ребята уже из среднего и средне-высокого местного социального уровня. Хоть я и конфузился от комплексов первые годы, но потом стал приобщаться.
Ну знаете, в нашей с родителями 37-метровой «двушке» на первом этаже в «хрущевке» никогда и ремонта не было, кирпичи вываливались, ДВП-шка на полу обшарпанная, а у одноклассников дома отдельные, со шлагбаумами, охраной, паркингом и евроремонтами. Это было другим миром, куда со временем удавалось попадать по их приглашению. Конечно, лица тех людей, их разговоры и жизненные расклады впечатляли, вдохновляли и ввергали в глубинную мотивацию любой ценой заполучить место среди них.
Про машины и девчонок не говорю, было еще рановато узнать о своих будущих автолюбительской и женолюбительской пристастиях. Хотя различать девушек хорошего происхождения и всех остальных научился уже класса с десятого. И может, это еще хуже, когда видишь, знаешь, а позволить себе не можешь в виду твердых социальных убеждений о порядке получения расположения «дорогих» женщин.
Так вот, несмотря на всю эту школьную социализацию, дозреть до столичных амбиций я не сумел. Может, дело в родительских страхах о бедности и постоянно нехватке денег. Может, еще и то, что правильное окружение было только в классе, но ведь потом я возвращался обратно в пролетарский двор со всем вытекающим, и большую часть жизни проводил среди детишек бедноты. Стоит ли сейчас упоминать, кого куда посадили потом.
Когда дело дошло до поступления в институт, это дворовое окружения консолидировано насмехалось над моими даже региональными амбициями, саркастично спрашивая, что я буду делать, когда провалюсь на экзаменах. На радость им, я все же споткнулся при поступлении. Пусть всего два балла из шестидесяти, но не хватило, так что поступил на платное благодаря финансовой поддержке мамы. Это был лучший ВУЗ Красноярского края, а в последствие, расширившись до СФУ, и распиарившись по интернетам, он стал одним из лучших за МКАДом.
Для меня это была социальная миграция только внутри одного города, причем ее очередная ступень, ведь и в свою 41-ю среднеобразовательную школу я тоже попасть не должен был. По месту жительства была положена слабенькая 82-я школа в Студгородке, где я жил, и куда ходили все ребята из моего района. 41 школа была как бы блатная в соседнем Академгородке, и родителям пришлось прилагать усилия для такого рывка.