Кирие Элейсон. Книга 7. Посмертно влюбленные. - стр. 61

– Странное дело, мой кир.

– Очень странное, не понимаю, что здесь могло быть. Сами ли они переоделись перед битвой, чтобы обмануть врага и тем самым спастись, или же их зачем-то переодели позже убийцы?

– Это не самое странное, мой кир.

– Что еще настораживает тебя?

– Смотрите сами, – сказал Лефтерис. Он еще раз взял за руку Кресченция и попробовал ее разогнуть. – Видите? Этот господин уже окоченел, он убит более суток назад. Между тем раны этого господина, – он указал на умирающего, – совсем свежие, и от таких ран не проживешь более часа.

Граф Мастал выхватил меч из ножен.

– Ты уверен?

– Более чем уверен, мой кир. Мертвый господин был убит давно и, возможно, не здесь. Кто-то хотел привлечь наше внимание, и ему это удалось. Наверное, потому их и переодели. Этот кто-то был уверен, что мимо умирающего сенатора Рима мы точно не проедем.

– Люди, в седла! – реакция графа была мгновенной.

– Бросьте их немедленно, – далее Мастал прикрикнул на слуг, видя, что те продолжают шарить по кошелям убитых в надежде на поживу. – Наши жизни под угрозой! Прочь отсюда! Живо!

Последний крик графа заглушил звук рога. В то же мгновение из зарослей осоки выскочили люди без всяких знаков отличия, и в воздухе раздался свист летящих в сторону амальфитанцев стрел и дротиков.

– Нападение! Нападение! – закричал граф Мастал, с ужасом видя вокруг себя падающих замертво слуг. Наиболее сообразительные из них бросились в осоку, граф после некоторой заминки последовал за ними, но не стремглав, а пятясь задом, выглядывая поверх выставленного щита и все еще надеясь дать отпор.

– Сюда, ко мне! Лефтерис, ко мне! – кричал он, но удар сзади чем-то тяжелым погасил перед его глазами все разноцветье итальянской весны, и не осталось ничего, кроме непроглядной, обволакивающей и безмолвной тьмы.

* * * * *

Трава, с земли кажущаяся тропическим лесом, таким же запутанным, бескрайним и полным сочных запахов, трава, с ее безмолвными деловитыми маленькими обитателями, трава, изумрудное море травы было первым, что представилось взору Мастала Фузулуса, когда к тому вернулось сознание.

Не сразу ему удалось вспомнить, как он оказался здесь. Он жив? О чудо, он жив! Чудовищно ноет затылок, при попытке подняться к горлу подкатывает ком, но это все пустяки. Главное – он жив! Так пусть же эта трава, эта чудесная прохладная трава еще какое-то время послужит для него временной постелью, он готов ждать и час, и сутки.

Но что это? Рядом с ним остановились несколько лошадей. Перестук их копыт болезненным эхом отдавался в голове, а слишком долгое и никак не затихающее конское похрапывание вселяло острую тревогу. Кто там, наверху? Друзья, поспешившие на помощь? Враги, пришедшие добить? О чем они так долго размышляют? Но вот люди спешились и идут. К нему…

– Итак, благородные мессеры, – раздался голос уверенного в себе человека, – вот теперь я готов продолжить наш разговор, начатый в храме Юпитера.

– Ого, это же Мастал-амальфитанец, Сатана его растопчи!

– Похоже, нечестивый уже успел это сделать!

– Сам Мастал-сквалыга, ха-ха! Кто же напал на него?

– Неважно, кто напал. Важно, что он с нами, и его судьба сейчас становится предметом нашего торга.

– Какое отношение имеет судьба этого ростовщика к нам?

– Ну это же так просто, мессер Пандульф! Мессер Ландульф, вам тоже нужно пояснить?