Кирие Элейсон. Книга 6. Его высочество Буриданов осел. - стр. 23
На следующий день после появления бургундцев под Римом, незадолго до полудня, к Фламиниевым воротам подъехала небольшая делегация, среди которой выдающимся лиловым пятном своей далматики выделялся епископ Манассия. Альберих после недолгого размышления не стал тревожить папу Льва и отвлекать того от богослужений ради встречи с тем, чьи светские устремления были известны всем гораздо лучше, чем клерикальные. Посоветовавшись с Кресченцием, принцепс и вовсе решил продемонстрировать посланнику Гуго всю жесткость своего к нему отношения. Епископ Вероны, Мантуи и Тренто не был препровожден ни в Ватикан, ни ко дворцу принцепса, его поезд был остановлен сразу после въезда во Фламиниевы ворота, и приветственную речь свою епископ был вынужден вести на площади, впоследствии получившей название Народной22, и примерно в том самом месте, куда папа Сикст Пятый через шесть с половиной веков перетащит из Цирка Максимуса обелиск фараона Рамзеса.
– Священному Риму, городу апостолов Петра и Павла, его сенату, его мирянам и клирикам Гуго, сын Теобальда, король бургундов и лангобардов, желает процветания и мира! – с достоинством начал Манассия, стойко выдержав оскорбительный прием властей города.
– Бургундов? – насмешливо переспросил Кресченций. – Вот как! Король Гуго по-прежнему считает Бургундию своим владением?
– Несчастный король Рудольф! Похоже, его опять обманули, – в тон ему подхватила стоявшая рядом Теодора. Альберих также улыбнулся.
Манассия затряс своими бульдожьими брылями, затрудняясь найти выход.
– Вы напрасно ерничаете над христианнейшим королем, его преподобие сказал нам сущую правду. Взгляните на его лагерь, бургундских баннеров там значительно больше, чем лангобардских, – Альберих присоединился к хору насмешников.
– Это потому, что король родом из бургундских земель, он по-прежнему является владельцем обширных бенефициев в Провансе, чьим сюзереном, вы правы, с некоторых пор стал его высочество Рудольф, – епископ все-таки нашелся с ответом.
– Разве король не уступил своих бенефиций другому вашему дяде, своему брату Бозону? Кресченций намеренно не давал Манассии продолжить свою речь, заставляя того нелепо оправдываться и не давая перейти к сути дела.
– Король их в свое время подарил графу Бозону…
– Но тот не оправдал его надежд, не так ли?
Подбородки Манассии вибрировали все сильнее, с них начал капать пот.
– Всем нам заповедано прощать врагов наших, а братьям заповедано тем более. Граф искренне раскаялся перед королем, и тот, будучи христианином не на словах, а по вере, смягчил свое сердце и вновь приблизил его.
– Но Тоскану ему так и не вернул, судя по тому, что там теперь заправляет бастард Умберто, а ваш родной брат Теобальд возвращен в Сполето.
– Господа сенаторы, я прибыл сюда не для того, чтобы обсуждать решения своего короля. – Насмешки римлян понемногу вывели из себя даже такого опытного и невозмутимого дипломата, как Манассия.
– Как? Неужели для того, чтобы облобызать римские святыни? – Кресченций постепенно входил в раж. Альберих, видя, что лицо Манассии приобрело оттенки августовского помидора, сделал Кресченцию знак попридержать язык.
– Говорите же, ваше преподобие. Только не утомляйте Рим многословным вступлением, любовь короля к нам слишком хорошо известна, а судьба епископа Ратхерия не оставляет даже малейших сомнений в благоговении короля перед кафолической церковью и достославными отцами ее. Итак, чего хочет король Гуго?